это с удовольствием и добровольно. Прощаясь, местные жители благодарили нас и говорили, что бандиты и фашисты в период оккупации разорили и разрушили все, что могли, да еще пугали москалями. А москали пришли, прогнали оккупантов и помогли восстановить объекты народного хозяйства. В этом и состояла великая сермяжная правда!

Нам было неловко, когда однажды пришла бабушка и принесла единственную курицу в благодарность за то, что мы напилили ей дров, как она выразилась, «на год вперед». Извиняясь, мы отказывались, как могли от столь дорогого для нас подарка.

– Я же от чистого сердца, сынки, – на глазах старушки блестели слезы. – Бандиты, проклятые, всю живность вырезали. А для вас, родимые, мне ничего не жалко! Даст бог, скоро война окончится, наступит мирная жизнь, вот тогда и заживем по-настоящему!

Люди, отрезанные от цивилизации в горных селах, живо интересовались положением дел на советско-германском фронте. Именно от нас они узнавали последние известия. Политработники распечатывали сводки Совинформбюро и вывешивали и в людных местах. И надо сказать, это вселяло в людей веру в победу. А события последних дней говорили сами за себя ярко и убедительно:

«21 апреля. В течение дня Центральная группа наших войск продолжала вести наступательные бои западнее реки Одер и реки Нейсе.

23 апреля. Войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление с плацдармов на западном берегу Одера при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвали сильноукрепленную, глубокоэшелонированную оборону немцев, прикрывавшую Берлин с востока, продвинулись вперед от 60 до 100 километров, овладели городами Франкфурт-на-Одере, Вандлитц, Ораниенбург, Биркенвердер, Геннигсдорф, Панков, Фридрихгфельде, Карлсхорт, Копеник и ворвались в столицу Германии Берлин.

25 апреля. Войска 1-го Белорусского фронта перерезали все пути, идущие из Берлина на запад, и соединились северо-западнее Потсдама с войсками 1-го Украинского фронта, завершив, таким образом, полное окружение Берлина.

27 апреля. Войска 1-го Белорусского фронта, продолжая наступление, овладели городами Ратенов, Шпандау, Потсдам – важными узлами дорог и мощными опорными пунктами обороны немцев в Центральной Германии. Одновременно войска фронта продолжали уличные бои в Берлине».

В Берлине наши танки и пехота переправились через каналы Ландвер и Тельтов и ворвались на улицы городского района Нейкелльн. Немцы оборонялись у железнодорожной станции, превращенной в узел сопротивления. Советские бойцы, наступающие с востока, продвинулись в район кладбища Св. Фомы и ударом с тыла опрокинули противника. Преодолевая огневое сопротивление и отбивая вражеские контратаки, наши войска очистили от немцев городской район Темпельхоф и овладели аэропортом Темпельхоф. Заняты широковещательная радиостанция, здание Рейхсбанка, авиасборочный завод, электрокабельный завод и другие предприятия. В ходе уличных боёв в Берлине за день уничтожено свыше 8 тысяч немецких солдат и офицеров».62

То, что наши войска ведут уличные бои в столице фашистской Германии, в самом логове зверя, вселяло в советских людей огромную веру, поднимало их боевой дух.

Несмотря на то, что война ушла далеко вперед на запад, здесь в Западной Украине она еще продолжалась. Линия фронта была невидимой, но вполне реальной. Поэтому мы сами считали своим долгом и старались убедить в этом местное население, что, ведя беспощадную борьбу с оуновским подпольем, мы: во-первых, вносили свой вклад в дело разгрома врага – фашизма и, тем самым, приближали священный час Победы, а во-вторых, уничтожая у себя дома эту нечисть – бандеровцев, способствовали скорейшему налаживанию мирной жизни.

…В предгорье Раховского хребта разведчики увидели на склоне горы группу неизвестных людей, вооруженных винтовками, автоматами и пулеметами немецкого производства. Крадучись, не издавая лишних звуков, они шли прямо на разведчиков.

Мы в это время находились на противоположном склоне. Внизу между нами шумно текла горная река. Она заглушала все звуки. Осторожно, чтобы ничем не выдать себя раньше времени, мы стали осторожно спускаться вниз. Исполинские деревья и густой кустарник служили нам хорошей защитой и маскировкой.

Мы видели противника, а он нас – по-прежнему нет. В этом и состояло наше главное преимущество. И до тех пор пока мы были невидимы, командиры дали команду: «Огня не открывать!». Нужно было подойти как можно ближе, чтобы застать бандитов врасплох.

Добравшись до дна ущелья, мы перешли реку вброд по колено в ледяной воде. Наступая на скользкие, покрытые слизью камни, некоторые бойцы даже искупались в воде. Обмундирование и обувь совершенно намокли. В горах по ночам и, особенно, в предрассветные часы холодно, несмотря на то, что в равнинных районах Карпат вовсю буйствовала весна.

Расстояние между нами и бандеровцами постепенно сокращалось. Командиры наблюдали за ними в бинокль, а мы сами уже рисковали в любой момент попасть под кинжальный огонь бандеровцев. Но в этом сближении была и оборотная сторона медали – возрастала эффективность нашего огня. Однако, чтобы больше не рисковать, мы остановились и залегли цепью. Потянулось время ожидания. Бандиты появились буквально через несколько минут.

Первым вышел на небольшую ровную площадку, лишенную густой растительности, главарь. Остановился. Осмотрелся. Словно зверь, потянул носом воздух. Был ли это главарь банды или командир небольшого подразделения (чета, сотня), нам было неизвестно, но то, что за ним неотступно следовали четыре здоровенных детины – охранники, догадаться было несложно. Они во всем повторяли маневры своего хозяина и готовы были прикрыть его своими телами. Далее гуськом шли остальные бандиты, с автоматами на шее, гранатами за поясом.

К главарю подошел один из его охранников, одетый в домотканый коричневый зипун из грубой ткани. Узкоглазое, заросшее рыжей щетиной лицо. На голове шапка с тризубом – эмблемой украинских буржуазных националистов. На шее у него висел немецкий автомат, на поясе кобура с пистолетом, две гранаты. Метнув из-под сдвинутых бровей недобрый, мутный взгляд, охранник о чем-то переговорил с главарем, затем пошел вперед один. Главарь издал тонкий свист. Бандиты, повинуясь сигналу, присели, приготовив к бою оружие.

Страхов внимательно наблюдал за действиями противника в бинокль.

– Неужели заметили нас? – прошептал он.

Находившийся рядом с ним офицер-оперативник ответил:

– Да нет, не должны. Иначе бы сразу открыли огонь. Скорее всего – мера предосторожности, разведку выслали.

Мы лежали, уткнув носы в землю, боясь даже дышать, не то, что пошевелиться. Малейшее движение, даже слабый кашель или чих могли выдать нас и спугнуть оуновцев.

Наш командир отделения прошептал:

– Бандиты! Тихо!

Лес молчал. Рыжебородый вернулся из разведки. Он не дошел до наших позиций всего сто метров, поэтому вполне спокойно доложил:

– Рапортую послушно, друже провидник. Все спокойно. Дорога чиста.

– Хорошо, – хмуро отозвался главарь и добавил: – Усилить наблюдение. Чую, москали где-то рядом. Нутром их чую.

Вновь свистнув, он подал условный знак. Из-за деревьев выросли силуэты, и бандиты осторожно продолжили движение.

Страхов облегченно вздохнул:

– Слава богу, пронесло!

Володя Воронин, Миша Поляков и я составляли расчет 82-мм миномета. Всю дорогу мы несли на себе кроме штатного вооружения и снаряжения и сам миномет в разобранном виде: я – плиту, Воронин – ствол, Поляков – ящик с минами.

Через несколько минут, как и предполагалось, бандиты вышли прямо на нас. Страхов приподнялся на локтях. Пора! И когда оуновцы подошли уже достаточно близко, тишину разрезала длинная пулеметная очередь. Главарь так и не успел понять, что же произошло. Его охранникам удалось выпустить несколько очередей из автомата, как их скосили меткие выстрелы наших бойцов, державших все это время оуновцев на мушке..

Бандиты залегли. Нападение было столь неожиданным для них, что в их рядах началась настоящая паника. Одни продолжали лежать и беспорядочно отстреливались, другие поспешили покинуть место боя.

Используя замешательство врага, группа наших бойцов пробралась лесом по склону горы и зашла бандитам в тыл. Сверху на противника полетели гранаты. Один за другим эхо взрывов раскололи воздух. За ними – вопли и проклятия. На окровавленных камнях корчились в предсмертных судорогах оуновцы. Оставшиеся в живых заметались из стороны сторону, не зная, где им найти спасение. Наконец раздались жалобные крики:

– Не стреляйте! Сдаемся!

Бой завершился. Еще одна банда перестала существовать. Но сколько их еще бродит по лесам и горам, продолжая сеять смерть?

Командир батальона поставил новую задачу –