Шрифт:
Закладка:
«Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое и чтобы, умирая, мог сказать: вся жизнь и все силы отданы самому главному в мире: борьбе за освобождение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-либо трагическая случайность могут прервать ее» – эти слова советского писателя Николая Алексеевича Островского каждый из нас знал наизусть.
В апреле 1934 года журнал «Молодая гвардия» начал публикацию автобиографического романа «Как закалялась сталь», в ноябре того же года первая часть вышла отдельной книгой, за ней вышла и вторая часть. Роман сразу приобрёл большую популярность, а Павел Корчагин, прототипом которого был сам писатель, стал идеалом для подражания для нескольких поколений советских людей.
В 1922 году, когда Н. Островский участвовал в описываемом в книге строительстве железнодорожной ветки для подвоза дров в Киев, ему было 18 лет.
За месяц до своего 15-летия он ушёл на фронт добровольцем. Воевал в кавалерийской бригаде Г.И.Котовского и в Первой Конной армии. В августе 1920 года (неполные 16 лет) был тяжело ранен в спину под Львовом (шрапнелью) и демобилизован. Участвовал в борьбе с повстанческим движением в частях особого назначения (ЧОН). По некоторым данным, в 1920—1921 годах был сотрудником ЧК в Изяславе.
Во время строительства железной дороги сильно простудился, затем заболел тифом. После выздоровления назначен комиссаром батальона Всевобуча в пограничном с Польшей районе – в Берездове, затем секретарём райкома, окружкома комсомола в Шепетовке. В 1924 году вступил в ВКП (б). На тот момент ему было всего двадцать лет.
В 1935 г. за заслуги перед Родиной и героические подвиги на фронтах гражданской войны Н. Островский был награжден орденом Ленина и ему присвоено звание бригадного комиссара65.
Я часто спрашивал себя: «А что сделал я для того, чтобы моя жизнь не считалась бесцельной?»
Мне шел 21-й год. Точнее исполнится через неделю. Весь этот ночной калейдоскоп воспоминаний был для меня неким подведением итогов моей жизни. Но о каком подведении итогов может идти речь в 21 год? Жизнь только начинается!
Я даже пытался провести некую параллель с жизнью Н. Островского.
Мне тоже довелось участвовать в строительстве дороги (правда, не железной, а автомобильной). Я, как и он, ушел добровольцем на фронт.
Но, даже несмотря на отдаленное сходство биографий, я не мог поставить себя в один ряд с ним. Потому что, как сказал один из героев романа «Как закалялась сталь» Токарев: « Если говорить вообще, то построить нельзя, но не построить тоже нельзя».
Говоря другими словами, они делали и сделали невозможное!
Выходит, что подводить итоги можно (и нужно) на любом отрезке жизненного пути?
Бывает, что человек прожил до глубокой старости, а копнуть его биографию – вспомнить нечего. А другие наоборот, совершают героические поступки в юности. Сколько лет было Павке Корчагину, когда он строил узкоколейку? Восемнадцать.
Виктору Талалихину, одному из первых применивших в воздушном бою ночной таран, было 23. Закрывшему грудью амбразуру вражеского дзота Александру Матросову – 19. Первой женщине, удостоенной звания Герой Советского Союза (посмертно) во время Великой Отечественной войны, партизанке, красноармейцу диверсионно-разведывательной группы штаба Западного фронта Зое Космодемьянской – 18.
А сколько юных героев узнала страна в годы Великой Отечественной войны?
До войны это были самые обыкновенные мальчишки и девчонки. Учились в школе, помогали родителям по дому, играли, бегали – прыгали. Их имена знали только родные, одноклассники и друзья. Но настал черед, и они показали, каким огромным может стать маленькое детское сердце, когда разгорается в нем священная любовь к Родине и ненависть к ее врагам. На их хрупкие плечи легла тяжесть невзгод, бедствий, горя военных лет. И не согнулись они под этой тяжестью, стали сильнее духом, мужественнее, выносливее. Маленькие герои большой войны. Они сражались наравне со старшими – отцами, братьями, рядом с коммунистами и комсомольцами.
Посмертно присвоено званием Героя Советского Союза Лёне Голикову (16 лет), Зине Портновой (17 лет), Вале Котик (14 лет), Марату Казей (14 лет).
За совершенные подвиги награждены орденами и медалями Петя Клыпа (14 лет), Юта Бондаровская (16 лет), Володя Дубинин (14 лет), Витя Коробков (15 лет), Костя Кравчук (14 лет), Толя Шумов (17 лет), Лара Михеенко (14 лет), Вася Коробко (17 лет), Саша Бородулин (16 лет), Витя Хоменко (16 лет).
Самый молодой летчик Второй мировой войны Аркадий Каманин в 14 лет начал летать в роли бортмеханика и штурмана-наблюдателя на двухместном самолете связи У-2. Спустя три месяца был выпущен в первый «официальный» самостоятельный полет. После чего четырнадцатилетний Аркадий был официально назначен на должность летчика 423-й Отдельной авиаэскадрильи связи…
Но моим размышлениям суждено было прерваться.
В 6.00. я увидел как дежурный по роте зашел в помещение, а я уже был, что называется, «наизготовку».
– Рота, «Подъем!»
Он еще не закончил команду, а я уже спешно надевал брюки, будто бы нас подняли по тревоге.
На построение я прибежал одним из первых.
Старшина Агишев стоял в коридоре и неотрывно смотрел на часы, словно гипнотизируя стрелки.
Подняв на меня глаза, ухмыльнулся:
– Молодец Дёмин, гавно такая!
«При чем тут «молодец» и «гавно»? – потянуло меня на меланхолические рассуждения. – Сказал бы просто – молодец, Дёмин. Ну да ладно, из песни слов не выбросишь: Агишев, как всегда, в своем репертуаре».
Настроение у старшины с утра было хорошее. Это было сразу заметно по его репликам:
– Торопись, минометчики, а то Победу проспите! Шевелись, шевелись, славяне!
Последние слова потонули в нашем дружном хохоте. Все прекрасно знали, кем по национальности был Хамит Хасьянович.
С апреля 1945 года Красная Армия вела жестокие бои на улицах Берлина, метр за метром покоряя столицу Рейха. Было уже очевидно, что война скоро закончится.
Во время одной из операций наши бойцы нашли в оуновском схроне карту Берлина. Вначале кто-то предложил вывесить ее на подставке в ленинской комнате, на что замполит категорично заявил:
– Не позволю священное имя Ленина марать фашисткой картой! Вешайте ее куда хотите, хоть в сортире! Вот там ей и место!
И карту прикрепили на стену в коридоре.
Карта была испещрена надписями, условными обозначениями и показывала всю хронологию боев. После каждого сообщения Совинформбюро на ней появлялись все новые и новые красные стрелки – путь ударов и продвижения наших войск. Они словно строгий ошейник смертельно сдавливали шею злобного зверя. С востока и северо-востока фашистскую группировку – Цитадель брал в клещи 1-й Белорусский фронт, с востока и юго-востока – 1-й Украинский. Если раньше наши войска по несколько дней боев брали города, то теперь столько же шли сражения за каждый квартал, каждую улицу, каждый дом.
Дверь канцелярии роты открылась. Из нее вышел лейтенант Страхов.
Старшина доложил ему о построении личного состава. Ротный оглядел строй и остановил свой взор на мне.
– Ефрейтор, после физзарядки – ко мне!
– Есть, товарищ лейтенант!
И, обратившись к старшине, скомандовал:
– Действуйте по распорядку!
– Есть!
Я нисколько не удивился команде Страхова. Опять, наверное, какие-нибудь списки надо будет писать. Володя Воронин находился еще в госпитале, и часть его «писарчуковых» обязанностей на период болезни возложили на меня. Он хоть и был командиром отделения, но от канцелярской работы его никто не освобождал – другого такого каллиграфического почерка больше ни у кого в роте не было!
Прибежав с утренней пробежки, я наскоро привел себя в порядок. Постучал в дверь канцелярии.
– Войдите!
– Товарищ лейтенант, ефрейтор Дёмин по вашему приказанию прибыл!
Страхов кивнул на стул:
– Садись! Разговор будет долгим.
Начало меня заинтриговало.
– Из политуправления поступила разнарядка
