Она снова качает головой, и я не могу не сделать шага назад, когда вижу тень, промелькнувшую примерно в десяти метрах от нас. Из моего горла вырывается крик, когда оттуда вылетает стрела и пронзает плечо Фиби.

Она падает лицом вперед, и вслед за этим раздается мучительный вопль. Застонав, она поднимается на ноги и проносится мимо меня. В замешательстве я бегу за ней, но снова останавливаюсь, когда она перешагивает через ловушку, и падает навзничь, цепляя веревку.

– Адди, мать твою, уходи! – кричит она, и ее голос срывается.

Мое лицо перекашивается, и на глаза наворачиваются слезы – как от отрицания, так и от чувства вины. Но стрела, пронзающая время и пространство, заставляет меня снова нырнуть вперед. В считаных сантиметрах от моей головы проносится вторая.

Я вытягиваю перед собой руки, упираясь ладонями в землю, и едва не падаю лицом вниз при попытке встать на ноги.

Беги, мышонок. Они идут за тобой.

Успеваю пробежать еще около пяти метров, прежде чем слышу громкий треск. Задыхаясь, поворачиваю голову и успеваю увидеть, как веревка обхватывает лодыжку Бена, подбрасывая его в воздух. Арбалет выпадает из его рук и падает на землю рядом с Фиби.

У меня перехватывает дыхание, и я разражаюсь истерическим смехом, когда воздух пронзают яростные крики Бена, пока он извивается, как червяк на крючке, размахивая руками. Даже с этого расстояния я слышу шокированные вдохи и вопли возмущения со стороны дома.

Должно быть, Фиби подождала, пока Бен приблизится к ней, а затем отпустила веревку – как раз в тот момент, когда он оказался в зоне поражения.

– Сейчас же спусти меня! – кричит Бен, и хотя темнота скрывает его лицо, я знаю, что сейчас оно вишнево-красного цвета. – Я убью тебя на хрен за эту выходку.

И он действительно убьет. Я знаю это.

И Фиби тоже знает.

Наши глаза на мгновение встречаются, а затем ее взгляд медленно опускается на арбалет.

– Фиби… – предупреждаю я.

– Я все равно уже мертва, – хрипит она, хватает арбалет в руки и пытается его перезарядить.

Затаиваюсь за деревом, нервно оглядываясь по сторонам, опасаясь, что в меня полетит новая стрела. Мне нужно бежать, как бежала десять секунд назад, но я не могу себя заставить.

– Не делай этого, девочка, – окликает Ксавьер из глубины леса.

Я вздрагиваю, борясь с желанием броситься прочь и остаться рядом с Фиби. Никто из нас его не видит, но похоже, его слова адресованы девушке, перезаряжающей оружие, на кончиках пальцев которой пляшет смерть.

– Помоги! Помоги мне, черт побери! – кричит Бен, яростно извиваясь, но все безрезультатно.

Он висит над смертоносным ангелом, и ее стрела точно не пощадит этого нечестивца.

– Черт побери, Ксавьер, застрели ее! ЗАСТРЕЛИ ЕЕ…

Фиби, не обращая на них никакого внимания, прицеливается, и в тот момент, когда она спускает курок, в оздухе проносится еще одна стрела, которая вонзается в ее второе плечо.

Она вскрикивает, крик отдается эхом по всему лесу, но стрела, выпущенная ею самой, попадает точно в верхнюю часть черепа Бена и мгновенно убивает его, обрывая остаток его фразы.

Закрыв рот руками, я наблюдаю, как кровь водопадом льется прямо на нее, но она слишком занята, чтобы замечать это.

Она снова встречается взглядом с моими широко раскрытыми глазами. На моем языке вертится множество слов, но всех их будет недостаточно. По моей коже бегут мурашки, и все, что я хочу сделать, – это сказать, как сильно я ею горжусь. Как она чертовски восхитительна и храбра. Мы обе знаем, что она не переживет эту ночь, но это ее выбор.

– Иди, – одними губами произносит она.

И бросив на нее последний взгляд, я ухожу, надеясь, что она увидела в моих глазах все, что я не смогла ей сказать.

– Ты можешь бежать, девочка. Но от меня тебе не скрыться! – кричит Ксавьер, и его угроза преследует меня по пятам, пока я несусь по лабиринту.

Фиби дала мне фору, так необходимую для побега.

Моя решимость растет, и я изо всех сил работаю ногами. Продолжаю продираться сквозь лабиринт, когда воздух пронзает очередной свист и в ствол в двух шагах от меня вонзается стрела. Я задерживаю дыхание.

Может быть, эти люди и умеют охотиться, но они не знают, что за мной охотился куда более страшный человек, чем они. Тогда я была мышью, попавшей в ловушку, испуганной и беспомощной, трепыхающейся в зубах хищника.

Но я не их маленькая мышка, а они не Зейд.

И им я не сдамся.

Глава 15. Алмаз

Я оторвалась от него.

Более того, выбралась из лабиринта, так что теперь я в безопасности.

Тебе не причинят вреда.

Ложь, но пока я согласна и на это.

Но я не остановилась. Я убежала так глубоко в лес, что уже окончательно заблудилась и не слышу даже отголосков человеческого присутствия. Эти деревья так напоминают мне о поместье Парсонс, что у меня щемит в груди. Дышу так тяжело, что с каждым вдохом почти захлебываюсь кислородом. Меня тошнит, и одновременно я готова потерять сознание, но мое тело пока не может решить, что именно сделать первым.

Почувствовав достаточную уверенность в том, что они не знают, где я нахожусь, срываю с пояса метелку, тяжело прислоняюсь к дереву и сползаю вниз, так как ноги больше меня не держат.

Глаза начинают закатываться, но я борюсь, потому что, несмотря на то, что я сейчас в относительной безопасности, полностью безопасного места в этом мире для меня не существует. Ксавьер все еще может наткнуться на меня и воспользоваться тем, что мы здесь одни. Мои крики никто не услышит, а если услышит, то всем будет наплевать.

Вытирая пот с глаз, я осматриваю окружающее пространство. Сначала не вижу ничего, кроме деревьев. Но потом вдали мелькает блеск металла в лунном свете.

Между моими бровями появляется складка, и меня охватывает любопытство. Я даю себе еще минуту на то, чтобы перевести дух, а затем поднимаюсь на ноги и бегу к этому непонятному предмету, периодически оглядываясь назад, чтобы убедиться, что за мной никого нет.

По мере моего приближения предмет становится все более различимым, и у меня снова сбивается дыхание, когда я понимаю, что это такое.

Заброшенный поезд. Через лесной массив в обе стороны тянется длинный ряд вагонов из проржавевшего насквозь металла. Сердце замирает, и в душе разгорается волнение.

Спасение.

Это единственное слово, которое приходит мне на ум, когда я смотрю на этого заброшенного гиганта. Я