горные цепи, подымаясь над близлежащими хребтами. Было приятно сознавать, что открытая нами страна занимает большую площадь. Нам не терпелось узнать действительные размеры страны, состав ее и строение, мы стремились возможно скорее подойти к раскрытию ее тайны. В настоящий момент мы не могли видеть дальше гор Вюллерсторфа. Эти три пика ярко пылали в лучах низко стоящего солнца, возвышаясь над ушедшим в тень ледником Сонклар. Террасами шириной в много миль спускался ледник и вливался где-то глубоко у наших ног в замерзшую бухту фьорда Норденшёльда.

Мы произвели подготовительные работы для определения скорости движения ледника. Закончив их, двинулись в обратный путь. В 8 ч вечера мы возвратились к нашей палатке. В этой экскурсии нас сопровождали Сумбу и Торос. При подъемах и на спусках нам приходилось привязывать их веревкой, тогда как мы сами с трудом пробирались по невероятно крутому склону горы по ступенькам, которые Клотц, идущий впереди, прорубал с поразительной ловкостью. В течение следующей ночи температура упала до −37° (на судне −35°); мне кажется, что не будь у нас горячего грога, ночь не прошла бы без неприятных случаев. Мы выпили его, уже лежа в спальном мешке, закутанные и тесно прижатые друг к другу; грог был страшно горячий и такой крепкий, что при иных обстоятельствах он, наверное, лишил бы нас трудоспособности на несколько дней. Но все же ночь была очень тяжелой, особенно из-за влажного холода и обледенелой одежды.

Мороз

14 марта было наиболее холодным днем. Уже в 6 ч утра тирольцы и я стояли на верху обрыва ледника Сонклара. Остальные занялись выгребанием снега из палатки и устройством небольшого продовольственного депо в одном из соседних айсбергов.

Солнце еще не взошло. Приближение его угадывалось по желтоватому сиянию, поднявшемуся из-за мрачного ледникового пояса острова Сальм. Скоро над горизонтом вспыхнул факел света, похожий на огненный столб костра. Солнце вышло из-за небосклона в сопровождении свиты боковых солнц. Сначала оно казалось кроваво-красным, и края его тонули в тумане. Белые вершины высоких гор покрылись розовым налетом. Этот нежный оттенок спускался по склонам гор к подошве их и разбегался по ледяной равнине. Наконец солнцу удалось раздвинуть туманную завесу, и все кругом зажглось и запылало. Эти изумительные краски держались в продолжение всего дня, так как солнце в марте подымалось над горизонтом всего лишь на несколько градусов.

Мы вышли на ледник. Спиртовой термометр показал здесь −40,5° – минимальную температуру из всех наблюдавшихся мною за время трех экспедиций. Легкий ветерок дул со стороны суши. В этих условиях само по себе приятное дуновение ветра чрезвычайно затрудняло производство необходимых измерений и зарисовку. Я работал под прикрытием своих тирольцев, и все же мне приходилось поминутно оттирать снегом закоченевшие руки.

Мы захватили с собой немного рома. Стоя на коленях, мы вливали его друг другу в рот из боязни притронуться к нему металлом. Несмотря на свою действительную крепость, ром этот, казалось, потерял всякую силу и перестал быть жидким. Вкус его напоминал вкус молока, а по консистенции он был похож на топленое сало. Хлеб стал таким твердым, что мы изранили себе десны, прежде чем съели его. Курение сигар было скорее наказанием, чем удовольствием, так как они беспрестанно гасли и моментально замерзали, как только вынимались изо рта. Даже самые коротенькие трубки промерзали насквозь. Прикасание к инструментам могло вызвать ожоги. У некоторых из участников экспедиции были на груди металлические медальоны; им казалось, что грудь обжигается раскаленным железом.

Явления холода, наблюдавшиеся нами во время этого путешествия, настолько интересны, что ради описания их я считаю возможным прервать рассказ о ходе экспедиции. Все производившиеся наблюдения над влиянием мороза на окружающую среду записывались мною всегда тут же на месте.

Своеобразный вид имеет группа людей, бредущих по льду при такой низкой температуре! Из ртов их клубами валит пар, они идут, окутанные облаком тумана, состоящего из мельчайших ледяных иголочек. Облако настолько плотное, что людей почти не видно. Снег тоже излучает тепло, получаемое им снизу, от морской воды, и выделяет его в виде легкого пара. Воздух пронизывают бесчисленные ледяные кристаллы. Легкой пылью уносит их ветер, а когда он стихает, лед покрывается белой пеленой. Гуще всего бывает туман около полыней и трещин.

В такой мороз человеку начинает казаться, что он окружен страшной сыростью, в действительности же атмосфера почти совсем лишена влаги[122]. В этом климате не может быть тяжелых туч, небо всегда в тумане, сквозь который просвечивает кровяно-красное солнце или луна. С усилением мороза уменьшается размер кристаллов падающего снега, достигая при особо низких температурах почти микроскопической величины. Суша представляет собой настоящий очаг холода и конденсирует туманы, снег и всю поступающую влагу. Растрескавшиеся от мороза скалы покрываются сплошной коркой льда, от которой освобождаются только в апреле, с наступлением теплых дней. Почва, местами выступавшая из-под снега, была тверда, как металл. Исходя из низкой средней годовой температуры (около −13°) Земли Франца-Иосифа, можно предположить, что почва промерзает здесь больше чем на тысячу футов[123].

Характерной особенностью климата арктической континентальной страны является мороз в соединении с ясным небом и безветрием[124]. Такое состояние погоды встречается тем реже, чем ближе к морю. Здесь можно иногда наблюдать легкие бризы даже при 30-градусном морозе, воздух же становится все менее прозрачным.

Интересны также превращения, происходящие при сильном морозе в физических телах. Снег становится твердым как камень. Поверхность его приобретает зернистый характер, напоминая собой сахар. В местах, где снег лежит сугробами, он делается бугристым, а вершины гребней – угловатыми. Каждый шаг отдается от таких сугробов, будто удар палки по барабану. Все остальные тела также заметно уплотняются. Лед становится все тверже и при падении звенит. Дерево трескается и приобретает плотность слоновой кости; обрабатывать такое дерево ножом почти невозможно. Масло превращается в каменную глыбу, мясо колется, как дрова. Ртуть затвердевает, и шариком ее можно стрелять из ружья[125].

Если действие мороза так сильно сказывается на мертвой природе, то можно думать, насколько велико его влияние на живые организмы и на силу воли человека. Мороз вызывает замедление пульса, уменьшает чувствительность тела и сокращает способность движения. Всякое лишение переносится в мороз гораздо тяжелее. Все чувства резко притупляются. Сильнее всего ощущается потеря вкуса и обоняния, происходящая вследствие чрезмерно интенсивного выделения секрета слизистой оболочкой. Если кто-нибудь внезапно попадает на сильный холод, то он невольно закрывает рот и начинает дышать носом. Это средство самозащиты человека