Сон не шел. Я в сотый раз прокручивал события прошедших двух недель. Какой же я был дурак. Не надо было с самого начала связываться с отцом, просить у него деньги. Ведь ясно как божий день, что ему всегда было плевать на меня. Иначе бы он хоть раз да объявился за эти восемнадцать лет. А уж соглашаться на воровство, только покинув зону, – это вообще без комментариев. О чем я думал, когда все это затевал? Ни о чем, только о жрачке. Ну еще о том, как куплю себе крутой смартфон. Вот и купил. А мог бы работать, хоть курьером, хоть грузчиком, если бы не гонор, не ослиная заносчивость. И деньги были бы свои, заработанные, честные, пусть и небольшие. Почему-то сейчас я понимал все это как дважды два. А месяц назад – не понимал. Неужели все дело в Регине? Она прочистила мне мозги, как пылесосом прошлась. И я увидел себя со стороны, каким раньше никогда не видел.

Кто я был? Озлобленный на весь свет, уверенный, что судьба несправедливо обидела меня, а стало быть, мне позволено взять у нее реванш. Я гордился тем, что крутой, что меня боятся, гордился кличкой Бешеный. А ведь бешеными бывают лишь собаки, ну еще лисы. Животные. Но не люди.

Выходит, я сам виноват в том, что произошло. Медленно, но верно я проделал этот путь, приведший меня в чужую квартиру к трупу, а оттуда в эту камеру. И если Регина поверила мне, это не значит, что другие тоже должны поверить. Они, другие, видят меня ровно таким, каким я был всего месяц назад. И они правы…

Вой сирены прервал поток моих невеселых мыслей. Это был сигнал к побудке. Камера пришла в движение. К единственной параше выстроилась очередь. Скоро должны были принести завтрак. Есть мне совсем не хотелось. Меня мучила жажда. Чтобы напиться обычной воды из крана, нужно было все равно встать в очередь, а для этого слезть с кровати. Танцор мне больше не помощник, стало быть, придется потом карабкаться наверх самому. Я немного полежал, чувствуя, как во рту все высыхает с каждой минутой больше и больше. Потом кое-как спустился. Никто не обращал на меня внимания в отличие от вчерашнего. Когда вокруг такая теснота и людей как муравьев в муравейнике, каждый поневоле занят только собой. Я встал в очередь одним из последних. По моим подсчетам, напиться я смог бы через полчаса, не раньше. Ну да что поделать.

Лязгнул железный засов. В камеру вошел конвойный, молодой, почти моего возраста.

– Гусев кто?

– Я.

Я почувствовал, как меня охватывает злость. Она была почти прежняя, та, от которой сносило башню. Когда уже этот чертов Скрипник оставит меня в покое? Мы за прошлую ночь, кажется, все уже обсудили, что еще?

– На выход.

– Попить можно?

– Нельзя. Сказали срочно.

Может, майор решил повесить на меня все преступления за год, не раскрытые его отделом? А что, очень удобно. Козел отпущения – он на то и козел. Я молча вышел из камеры. Парень повел меня по длинным, извилистым коридорам. Мы вышли во двор, пересекли его и зашли в другое здание. Там тоже долго петляли и наконец остановились перед тяжелой металлической дверью. Конвойный распахнул ее передо мной.

– Заходите.

Я шагнул за порог. Первой, кого я увидел, была Регина. Она сидела у окна на стуле. Лицо ее было очень бледным, но глаза весело блестели. Я перевел взгляд в сторону и обалдел. У этажерки с цветочными горшками стояла Асенька, а рядом ее толстяк муж. За столом сидел Скрипник, вид у него был растерянный и смущенный.

– Здравствуйте, Артем Константинович, – поздоровался он со мной очень приветливо.

Вот это номер! Я вдруг вспомнил Машу Ильину и ее утверждение: мысли осуществляются. Выходит, она была права. Не успел я вчера назвать себя по имени-отчеству – и вот результат. Я решил, что Регина с помощью Асеньки выбила для меня свидание. Правда, я не очень понимал, как они нашли друг друга, ну да бог с ним. И то хорошо, что Регина жива и здорова, я вижу ее.

– Присаживайтесь, – пригласил меж тем меня Скрипник и указал на стул возле стола. Я пересек комнату и сел. – Артем Константинович, я вынужден принести вам свои извинения.

Я чуть не поперхнулся. Что он несет? Спятил от обилия работы?

– Мы провели доследование вашего дела и установили, что вы не виновны. Настоящий убийца Константина Соболева Корзун Валерий Юрьевич. У него дома обнаружена украденная картина, кроме того, его потожировые следы совпадают с найденными на убитом. Так что вы свободны.

Я никак не мог прийти в себя. Мне казалось, что это сон. Нужно немедленно ущипнуть себя и проснуться.

– Можете сказать спасибо полковнику. – Скрипник бросил на меня кислый взгляд.

– Какому полковнику? – проговорил я тупо.

– А вот этому. – Скрипник кивнул на Асенькиного мужа.

Тот не спеша подошел к столу.

– Полковник МВД, Слон Григорий Александрович. – Он протянул мне руку. Я едва не свалился со стула, но все же пожал ее пальцами правой руки. Боковым зрением я видел лицо Асеньки с торжествующей улыбкой. – Ваш отец, Артем, при ближайшем рассмотрении оказался неприятной личностью, – проговорил полковник и, как тогда, в торговом центре, вынул из кармана платок и вытер разгоряченное, красное лицо. – Ему во что бы то ни стало хотелось собрать триптих художника Соколовского. Он знал, что триптих существует и за него можно получить солидные деньги. Соболев владел одной из частей триптиха. Другая была в музее, который спонсировали родственники Соколовского. На третью он набрел по случайности – она оказалась в квартире у его бывшей учительницы. Соболев разработал план похищения полотна. Но не успел его осуществить. Обстоятельства сложились для него роковым образом. Отец Аллы Корзун, девушки, которой Соболев ранее воспользовался, чтобы выкрасть картину из музея, решил отомстить за дочь, попавшую в психиатрическую клинику от любовного разочарования. Он навел справки о Соболеве, узнал, что тот занимается картинами, и явился к нему под видом коллекционера. Придя в квартиру к Соболеву, Корзун с удивлением обнаружил у него недостающую часть триптиха, которую в свое время повсюду искала его дочь, занимающаяся изучением творчества Соколовского. Валерий Корзун убил Соболева, а картину прихватил с собой. Он надеялся, что, увидев полотно, Алла испытает положительные эмоции и поправится. Кроме того, между отцом и дочерью отношения были прохладные, и Корзун рассчитывал своим подарком это исправить. Вот, собственно, и все.

Я молчал, не зная, что сказать. Вот, значит, какой муж у Асеньки! Такой молодой и уже полковник! А я-то думал: что она в нем нашла? В кабинете повисла тишина. Первой нарушила ее Регина.

– Артем, ты бы хоть поблагодарил! Тебя в буквальном смысле слова спасли. Если бы не Анастасия Викторовна и ее муж, ты бы сел лет на десять, если не больше.

– Больше, – спокойно произнес Слон.

– Спасибо, – сказал я, чувствуя себя абсолютным кретином. Подумал и прибавил: – И что теперь?

– Теперь езжайте домой. И больше не воруйте чужие ключи.

Значит, и об этом они знают. Регина все рассказала, с самого начала. Я встал. Скрипник глядел на меня исподлобья с тоской, как кот на улетевшего из его когтей голубя. Наверное, он уже прикидывал, куда потратить премию за молниеносно раскрытое дело. Регина тоже встала и подошла ко мне.