Остановившись в метре от меня, воздух скользит по вороным волосам, взметнувшимся на макушку, а затем упавшим на лоб. Янтарные глаза, подведенные черной подводкой, изучают меня с тем же весельем, которое он так непринужденно несет в себе.

Я всегда знала, что и в маске, и без нее его черты могут доминировать над кем угодно. Резная челюсть — опасное оружие и смертоносный человек, вызывающий силу по своему приказу.

"Я здесь, чтобы заключить сделку, — говорит он, переводя взгляд на мой клинок: "Конечно, если я смогу вести разговор так, чтобы ты не пыталась меня ранить".

При этом я вспоминаю его вздорный тон: "Ты делаешь это невозможным".

"Как это?"

"Для начала, все, что ты говоришь, меня раздражает".

"Это не уважительная причина, венатор".

Возможно, дело в холодной улыбке или в дразнящих нотках в его голосе, но мне уже хочется замахнуться на него: "Ладно", — тяну я слово, прикусывая внутреннюю сторону щеки: "Ты играешь нечестно каждый раз, когда я с тобой сталкиваюсь".

Он смеется, скрещивая руки на пиджаке: "Как и ты. Если я помню, ты даже ставила ловушки, чтобы поймать меня".

Ловушки, о которых он знал целую неделю и обезвредил их, выставив меня неумехой — "Это другое дело". Я подавляю гнев.

"Как по-другому?"

"По-другому, потому что ты якобы опасен. Мне пришлось расставить ловушки, чтобы защитить себя". Я не могу понять, лгу я или нет. Мне трудно придумать, как выиграть в этом разговоре: "Кроме того". Небольшое пожатие плечами: "Я могла бы успешно захватить тебя. Просто в первый раз я была застигнута врасплох".

Он сужает глаза и улыбается: "А во второй раз?"

Мой взгляд темнеет от раздражения: "Ну, там ты тоже сжульничал со своим оранжевым меховым шариком".

"Я не оранжевый меховой шарик!" Тибит вскарабкался по ноге Дариуса и улегся у его плеча: "Меня зовут Тибит, мисс!"

"Я знаю", — говорю я с ровным лицом: "Я не забыла, как мы впервые встретились".

"Это не моя вина, мисс. Сначала я должен защитить Дэрри", — возражает он, скрещивая руки.

Верный сообщник, как мило.

"Знаешь, мне неприятно это признавать, но ты какой-то особенный венатор", — говорит Дарий, указывая на меня, а затем ставит Тибита обратно на землю: "Большинство смертных меня боятся".

"Правда?" Я не могу удержаться от фырканья, которое вырывается из моих ноздрей: "Я слышала, что некоторые думают по-другому".

В его глазах мелькнул луч возбуждения, золотистый цвет перешел в медово-карий. Он понял, что я имела в виду.

Райдан, Лилиан и даже другие говорят о нем шепотом, думая, что никто не услышит. К моему крайнему разочарованию, имя Золотого Вора преследует меня повсюду.

"Ну, некоторые, оказывается, являются поклонниками моей работы", — говорит он, доставая из кармана золотую монету и проводя ею по каждому пальцу, обтянутому кожей: "Но ты…" Его движения останавливаются, когда он окидывает меня взглядом: "Ты хотела поймать меня в рамках своих собственных усилий, не связанных с венаторами".

Он ослабляет хватку на рукояти, понимая, что я поставила на себе клеймо предательницы по отношению к Венаторам… недостойной.

"И после нескольких дней раздумий, — продолжает он: "Я решил, что дам тебе именно то, что ты от меня хочешь".

Его сделка.

"Ты готов дать мне немного своей крови?" спрашиваю я, поднимая брови, сомневаясь в том, что он сказал мне нарушить обещание когда-нибудь получить ее.

Он кивает, к моему изумлению: "В обмен на что-то, конечно".

Конечно. Мои губы снова растягиваются в язвительную улыбку: "И что же это?"

"Скажи мне, зачем тебе вообще нужна моя кровь, и тогда я объясню".

Я продолжаю смотреть на него, затем на Тибита, который покачивается на ногах, наклоняя голову в каждую сторону, словно тоже ждет ответа.

Ответа, который я никому не скажу.

Проходит несколько секунд, переходящих в минуты, в течение которых я не произношу ни слова. Мое упрямство уже можно назвать утомительным.

"Она замерзла, Дэрри?" спрашивает Тибит с чириканьем в голосе.

Дариус издает звук согласия и смотрит на Тибита: "Это бы объяснило, почему она проиграла в первый раз против меня, она всегда мерзнет".

О, пожалуйста.

"Это сказано", — наконец говорю я резким тоном, заставляя Дариуса посмотреть на меня: "Твоя кровь дает бессмертие, если ее проглотить. И человек, на которого я работала траппером, сказал мне принести ее ему в обмен на… — я вздохнула, — на свободу".

"Разве быть в городе и быть частью венаторов — это недостаточно свобода?" спрашивает он, и я понимаю, почему он так говорит. Для перевертыша свобода — это не вариант.

"Свобода для моих братьев", — тихо отвечаю я, опуская голову, а затем встряхивая ею, когда снова встречаюсь с его взглядом. Но все, что происходит, — это молчание, захлопывающееся между нами.

Он наклоняет голову, и что-то в его взгляде неузнаваемо колышется. Я снова говорю, контролируя твердость своей позы: "Я сказала тебе причину. Теперь скажите мне, каковы твои требования".

Через секунду выражение его лица исчезает, и он одаривает меня знающей улыбкой: "Я хочу, чтобы ты кое-что украла для меня. Кулон, который носит королева. Уверен, ты уже видела его на ней".

Я вспоминаю слабые воспоминания о том, как несколько недель назад я тренировалась. Королева подошла ко мне, и первое, что попалось мне на глаза, был кулон из золота и цветов рек, наложенных друг на друга в виде компаса.

Но мысль о том, чтобы украсть у королевы… Я содрогаюсь при мысли о том, что потерплю неудачу и буду брошена в подземелье.

"А сам ты не можешь это сделать?" Я огрызаюсь: "Ты же известен как величайший вор с иммунитетом к стальному порошку".

Он усмехается, щелкая монетой на кончике пальца, когда она вращается, и золотой свет отражается на его коже: "Я не застрахован от этого".

Мои глаза широко раскрываются от шока.

"Я просто принимаю его в виде напитков уже много лет, чтобы выработать сопротивление".

Должно быть, поэтому многие перевертыши обретают уверенность при нападении. Может быть, это Дариус показывает им эту устойчивость.

"Но даже тогда…" Он ловит монету в перчатку в воздухе: "- Более захватывающе видеть, как ты крадешь ее, а не я".

Я ухмыляюсь. Он ставит передо мной невыполнимую задачу, как это сделал Иваррон: "Почему ты хочешь украсть именно этот кулон?"

Его брови слегка приподнимаются, как будто я задал самый нелепый вопрос: " Ты действительно спрашиваешь вора, почему он хочет его украсть?"

"Хорошая мысль", — резко выдохнула я: "Итак, если я получу