с утра, коврик в машину – она у меня йог – и искать покой внутри себя. Какой с нами покой, одни нервы! Так что она едет в свое «место силы». Недалеко тут очень красивые дюны. Ну просто очень. Ирка там медитирует. Потихонечку так выползает из кровати в пять утра, и вперед. Вы, Лара, случайно, не йог?

– Я не йог, но я всех йогов поддерживаю. Тоже мечтаю присоединиться.

– Обязательно! Не пожалеете! И вашему окружению только польза! Я встаю позже, выхожу на кухню, Ирка уже вся заряженная положительной энергией завтрак готовит. Так что йогам я очень благодарен. И жена всегда приветливая, и настроение хорошее. Так и живем. Я жену благословил на йогу, сижу с детьми, пока она разнообразные позы принимает, она в ответ передает мне положительную энергию.

– В пять утра, что ли, сидишь? – подмигнул другу Виталий.

– В том-то и дело! Ты просто спишь в пять утра, а я сплю с напряжением. Мало ли что? Да, вы не смотрите на эти наши пожухлые пейзажи. Черноморец – это в первую очередь море. И это счастье, что мы живем на пляже. У меня перед завтраком обязательный заплыв, пока пионеры спят. И так, знаешь, хорошо становится, что уже и думаю: да и фиг с ними, с пионерами. Они ж тоже люди. Тут, конечно, гулять негде, но буквально отъедешь десять минут – и такая красотища! В общем, скажу так. Понимаю все – красота, ляпота, но устал. А тут твой звонок. Подарок же!

Глеб рокотал своим грудным басом не переставая, и чувствовалось – действительно рад. От души.

Как дома

Детей оказалось трое, и все девочки. Причем одна из них как раз та самая танцовщица с балкона. Две другие – мелкая россыпь, как окрестил их Миша.

– Вы как камушки из маминых бус. У мамы есть такие. Голубого цвета, не знаю, как называются. Камушки все круглые и одинаковые. Не различишь. Хотя, если присмотреться, отличия, конечно же, есть. Россыпь самоцветов!

Сказал и с гордостью посмотрел на Лару. Мол, каково придумал!

Девочки были погодками. Пять лет и четыре годика, но прав, как всегда, Миша, на редкость походили друг на друга. На россыпь они не обиделись, представляться тоже не стали, чего вдруг, если все равно их различать никто не собирается. И все подарки тут же захватили для себя. Лара сначала растерялась.

– А я – Вера, – старшая подошла тихо, неуверенно и выжидательно смотрела на Лару. С нескрываемой надеждой и страхом, а вдруг ее опять обошли на повороте? Неужели все это богатство им? Бусинам? Не то чтобы ей жалко, но немножко обидно. Именно эти мысли Лара прочитала в грустных глазах девочки. Невозможно было поверить, что это та самая раскрепощенная и неистовая маленькая балерина, которую они только что видели на балконе.

Но Лара была бы не Лара. Дети – все. Детей не обижаем. Нельзя разрушить надежду. Самое ужасное, что может произойти. Значит, не будет такого.

– Верочка, для тебя у меня – отдельный подарок, – и она достала из сумки платок из хлопка. Так называемое каре. Большой квадрат. Платок у Лары в сумке лежал всегда. Независимо от времени года. Накинуть на плечи, завязать вместо шарфа, для тепла, для красоты. На море так и вообще платок необходимый атрибут. Защищаем плечи, чтобы не обгорели, голову, чтобы не напекло.

Огромные глаза девочки мгновенно зажглись счастьем. Она, забыв сказать «спасибо», тут же схватила подарок, сначала прижала его к лицу, а потом помчалась на свою маленькую сцену. Верочка взяла платок за два кончика, подняла руки высоко над головой и закинула его за спину. Прямая спина, закрытые глаза и платок, развевающийся на ветру.

– Сколько в ней чувства! Она где-нибудь занимается?

Удивительное дело, с этой семьей не нужно было знакомиться как-то специально. Складывалось ощущение, что они знают друг друга очень давно и расстались только вчера. Что-то не договорили, вот сейчас продолжили. Коротко: «Я – Лара». – «Вот и славно. Я – Ира. Спасибо, что приехали. Небось ты Виталика и вытащила? Ну как так? Приехать в Болгарию и к нам не заглянуть!» – Ира говорила-говорила, и казалось, что так было всегда. И действительно, это она, Лара, привезла сюда Виталия. Ну смех, да и только.

– Верочка – особенный ребенок. Иногда удивляюсь, моя ли она дочь? У меня с чувством ритма никак. Из Глеба танцор, сама понимаешь, – пол сломается. А она вот такая. Как будто она к нам просто прилепилась, а настоящая семья у нее где-то в другом месте. В другом мире, я бы сказала. Нет, не инопланетянка. Как будто из параллельного мира. Думаешь, я «того»?

– Ничего я не думаю! У меня у самой такой ребенок. Не скажу, что не мой. Скорее – моя совесть. Это еще интереснее. Подумаю что плохое, а он тут же всем вслух транслирует.

Ира расхохоталась:

– Тоже подарок. Нигде Верочка не занимается. Представляешь, говорит, мне не надо, я сама все знаю.

– Айседора Дункан. Свое видение.

– Что-то типа того. Но мы решили идти от них. Ну уж раз у нас одни девицы. Не будем их утомлять бесконечными уроками и секциями. Пусть себе живут в удовольствие. Младшие, правда, в удовольствие и живут. Ничему учиться не желают. Трескают конфеты, фантики по всему дому, и мультики смотрят. Вера – та в себе, все время в образе. Вот такой у нас маленький дурдом. По мнению их отца: большой. А ты как считаешь? Про образование?

Лара задумалась… она так не считала. Мишка где только не занимался. Она направляла его энергию в мирное русло. Иначе разбомбит не только квартиру, но и весь их многоэтажный дом.

– Не знаю, – честно призналась она, – может, ты и права. А потом, тому пример Швейцария. Самая богатая в мире страна. Там детей учиться не заставляют, нет культа дипломов о высшем образовании. Не то что у нас – не важно, где учился, важно, чтобы корочка была. Родители с ума сходят, на уши становятся, чтобы устроить ребенка в престижный вуз. Да я и сама такая. Понимаю, что-то не то, но боязно на самотек пустить. Вот и впихиваю, впихиваю.

– Не! У нас растут лесные нимфы. Глеб ругается, говорит, останешься жизнь коротать со своими девицами. Их же замуж никто не возьмет. Ну что поделать?

Ира вела разговор и тут же накрывала на стол, доставала из холодильника варенье, сметану, из серванта – красивые бумажные салфетки.

– Надо же, у