Шрифт:
Закладка:
Она так сильно прижимала к себе девочку, будто снова хотела спрятать ее в своем животе. Потом отдала Йеру мужу и обхватила мое лицо. А когда соседка монтеро менора растолковывала кому-то, что Матереубийца отыскал Йеру – Матереубийца, подумать только! – Индра резко повернулась. И смотрела на нее до тех пор, пока та не опустила глаза.
Так я вернул себе утраченное имя.
– Но как Йера оказалась в норе? – спросил мальчик. – Почему волк ее не убил? Если он принес волчице с волчатами мертвого кролика, то почему они не съели и Йеру?
Часовой пожал плечами. Он и сам не раз задавался этим вопросом. Но так и не нашел ответ.
– А охотники обнаружили потом волчье логово? – любопытствовал мальчик, у которого уже слипались глаза. – А чем ты занимался до того, как стал Часовым на посту номер 7787?
Часовой не ответил. Лишь поворошил палкой горящие угли. Чернота неба начала блекнуть.
– А теперь спать, – скомандовал он.
Мальчик спал, положив под голову шарф. И выглядел еще более юным, чем казалось вначале. Рядом с ним Часовой ощущал себя стариком. Неужели уже миновало сорок лет с тех пор, как он скитался по лесу, по пятам белого волка?
Закрыв глаза, Часовой отчетливо увидел зверя. Его глаза – синий и карий. Как нежно он играл с волчицей. Как, сидя в яме, шевелил ушами в ответ на его приветствие «Здравствуй, волк».
Он страшно устал.
Неизвестно, сколько прошло времени, когда его разбудил незнакомый звук. Сперва он подумал, что мальчик стучит по камню.
Тук. Тук.
Тук.
Тук. Тук. Тук.
Часовой открыл глаза и уперся взглядом в потолок Дворца Мира. Он нахмурился. Как он сюда попал? Почему не спал на улице? И куда подевался мальчик?
Тук.
Тук. Тук.
Тук-тук-тук-тук-тук-тук.
Поднявшись, Часовой подошел к выходу и осторожно выглянул из палатки.
Он сразу увидел мальчика.
Тот танцевал. Это был странный танец. Он прыгал из стороны в сторону с раскинутыми руками, как будто обхватывал кого-то за плечи. Голова повернута на бок и поднята вверх, волосы мокрые от пота.
Нет, не от пота.
И тут Часовой понял, что это за стук.
Шел дождь.
Часовой в изумлении огляделся.
Сначала это были едва заметные капельки, пятнышки на песке, как будто земля покрывалась веснушками, но, когда Часовой вышел из палатки, капли стали крупнее. Они шлепались на песок, образуя крошечные взрывы.
Шлеп!
Бах! Бах!
Шлеп-бах!
На Часового хлынул дождь – не ледяной, но восхитительно прохладный.
Он снял шлем и почувствовал, как вода стекает по волосам, струится за ушами. По всему телу пробежала дрожь – такая сильная, что у него затряслись колени.
Обернувшись, он увидел, как Дворец Мира омывает вода. Она стекала вниз, по складкам, унося с собой пыль и песок, въевшиеся в полотнище за все эти годы. Темно-коричневая, палатка мало-помалу светлела. Под слоем песка и щебня проглядывал павлиний цвет.
– Часовой! Часовой! Смотри!
Мальчик перестал танцевать, возбужденно указывая на землю. Сперва Часовой не сообразил, что он имеет в виду. Повсюду лишь песок и щебень. Но потом увидел: очищенный дождем песок превратился в семена. Вся земля была засеяна семенами.
Он слышал о пустынях, зацветающих раз в десять-двадцать лет, но ему в голову не приходило, что когда-нибудь это произойдет на его глазах. Названий цветов он не знал, среди них были как совсем крошечные фитюльки, так и чашечки размером с кувшин, с листьями, раскрывающимися, словно объятья.
Пустыня цвела насколько хватало глаз.
Откуда ни возьмись позади мальчика нарисовалась группка солдат. Они были явно не меньше ошеломлены происходящим, дождь хлестал их по усталым лицам, струился по шеям, но они, казалось, не замечали ничего, кроме цветов, которые молниеносно прорастали из земли, взмывали в воздух и взрывались, как конфетти.
Солдаты посмотрели на мальчика.
А мальчик на них.
Неужели это правда? Во имя Мира на земле, разве такое возможно?
Ведь с самого начала это был совершенно никудышный план! Кому такое вообще взбрело в голову? Рассказать мальчонке пять историй, чтобы уберечь его от войны? Чтобы успеть подготовить наступление мира? Смех, да и только!
– Мы не сомневались, что у тебя найдется еще одна история, Часовой, – закричали братья, поднимая в воздух Младшебрата и сажая его себе на плечи.
– На это мы и рассчитывали! Мы знали, что тогда точно успеем!
Они пустились в пляс. Плечом к плечу, шеренга братьев двигалась то вправо, то влево. Самый странный танец, который Часовому доводилось видеть.
– Семидневный хорлепип! – смеясь, пояснил Младшебрат.
Часовой тоже так расхохотался, что упал на колени прямо в цветы. И ощутил запах влажной земли, цветов и братьев.
Так пахнет мир, подумал он.
Проснулся он с улыбкой на лице.
Он знал, что по-прежнему лежит посреди равнины. Усыпанной песком и щебнем.
Песок и щебень – насколько хватает глаз.
Ночь была доброй, даже прохладной. Впервые за несколько месяцев Часовой спал в спальном мешке.
Мальчик пропал.
Он это понял еще до того, как открыл глаза.
Когда бо́льшую часть живешь один, всегда знаешь, есть кто-то рядом или нет.
Шлагбаум был поднят.
Следы сапог исчезали вдалеке.
Гул войны не стихал.
Сноски
1
Перевод с иврита Гали-Даны и Некода Зингер. Издательство «Розовый жираф», 2011.
2
Ангел Божий,
Хранитель мой,
Просвещай и храни, направляй и веди
Меня, ибо я вверен тебе по благости
Небесной.
Аминь (лат.).
3
Настойка лауданума – лекарство, в состав которого входит опиум. Использовалось как успокоительное средство вплоть до начала ХХ века. – Здесь и далее – примечания переводчика.
