мужичка он нашёл и обмен удался. А Чернижка... Да с ним, по идее, всё хорошо. В первую ночь его не было, так что и наказание не такое строгое, плюс его, по сути, кроме любовниц никто не видел, а кто будет слушать любовниц? Они пошли с Тёмногонем в катакомбы и, раз уж его не кинули к нам с нашим рокером, то, скорее всего, он вышел через черный ход.

- Так, а Тёмногонь где?

- Его отправили в Воронью Гряду. - влез Злыня. - Я слышал разговор тюремщиков. В этом городе он записался в наёмники, это город моих краёв рядом с Хард-Рокерской границей. Там его и должны будут судить, а не в столице.

- Тихо там. - с правой стороны снова постучали. Мы затихли. Затем я снова пригнулся к Черногорю, насколько это было возможно с цепями и оковами, и спросил:

- Есть варианты, что нам светит?

Черногоре задумался.

- Ну, из Войска нас точно попрут. Я думаю, нам светит долгая темница. - Черногоре снова задумался. - Хотя один из тюремщиков говорил о виселице. Пугал вроде как. Я так думаю...

К ночи повозка остановилась чёрт знает где. Конвоем нас вытащили наружу, и направили к сторожевому посту перед нами. Территория всё ещё была степная, так что, это уж точно, мы где-то в самом сердце Мёртвого Вольфрама. Повозок оказалось три штуки, плюс четыре вооруженных всадника: двое впереди, двое сзади. И ещё по два стражника Конфедерации на повозку. В общем, ситуация патовая. Затолкали нас в какой-то полупустой бесхозный погреб.

- Эй, а еду? - прокричал один из нашей толпы.

- Жрите воздух. - посмеялся надсмотрщик-возничий, управлявший нашей повозкой.

- По новым законам вы обязаны предоставлять нам пищу. - вступился другой, одетый как типичный писарь, с перстнями из черепков.

- Ну вот и пожалуйся этим соплежуям вечевым. - рыкнул надсмотрщик и захлопнул вход, помазав гул от дверей звонкими стуками засовов.

В карманах было пусто. Обчистили их дочиста. Благо я оставил в мешочке всего несколько монет.

На тонком полу валялось несколько кучек сена, тридцать человек в небольшом погребке чуть ли не теснились, поэтому о том чтобы прилечь речи и не шло. Мы расселись вдоль стен, впритык друг к другу. Никто даже выяснять чего-то не стал, и даже самые маргинальные из нас максимум расталкивали других, чтобы получить лучшие места, кидая какие-то слова и фразы в разные стороны. Некоторые умудрились усесться посередине, упёршись в спины друг друга. Бывает и такое. Сам немного удивлён, но, в принципе, логика в этом есть.

Я поглядел на своих старых друзей, товарищей, уже буквально родственников. Очередная передряга, и в очередной раз мы остаёмся втроём. И так который год...

Глава 5. За закрытыми ставнями.

Шёл третий день пути. Этой ночью, выходя из повозки, нас встретил горно-холмистый пейзаж. Повсюду щебень, вдалеке горят рудники, а небо периодически покрывается небольшим смогом. Серный запах бьёт в ноздри. Мои края.

Мы даже ночевали не на сторожевом посту или в заброшенном доме у какой-нибудь фермы или пастбища, а в смотровом помещении над истощившимся карьером.

Дорога тоже будто становилась лучше. Засыпанный повсюду гравий и уплотнённый грунт благоприятно влияли на мои проблемы с вестибулярным аппаратом. Иногда надсмотрщики и стражники останавливали конвой, дабы заправить стальконей и, конечно, обеспечить себя провиантом. Что касается нас, то мы мучились от лютого всепоглощающего голода. Пару раз нам повезло, и во вторую ночь нам удалось получить по корке твёрдого, как наша Конфедерация, куска хлеба. Перепало и сегодня, примерно в полдень, от нашего сотоварища по повозке, каким-то образом умудрившегося украсть у возничих целую пачку хрустящего картофеля. Даже Черногоре чуть схуднул и иссох без своих тренировок и питания. Мы со Злыней же просто изнывали. Слабость, тугоумие и боль - те три аспекта, что шли с нами все три дня.

Наконец, мы снова остановились. Началось какое-то волнение со стороны возничих.

Какие-то шаги. Больше шагов. Больше ног. Больше обычного. Недолгое затишье. И повозка открывается. Нас встречают наставленные дула мечёвок в стальных руках. Больше никаких перекаченных Братьев вокруг. Нет, они, конечно, были, но сейчас на нас смотрели мои соплеменники, в основном средних комплекций, не считая металлических конечностей, рандомно торчащих тут и там.

- На выход. - отдал приказ один из соплеменников со стальной каской, из которой торчал риф.

Слабое солнце, неспособное пробиться сквозь серое небо, имело возможность лишь давать этому городу серый свет. Площадь Трёх Народов... Нас привезли прямиком сюда. Вокруг помпезного каменно-гранитного пространства и величественных пикообразных сооружений из различных сплавов творилась какая-то анархия, непривычная для этих мест.

Встречала нас толпа, кто-то был озлоблен на нас, а кто-то, с плакатами "нет темницам", выкрикивал оскорбления в адрес силовых структур. Стражники взяли нас в окружение, и конвой повели. В нашу сторону летели злые возгласы, плевки и моление у стражников прирезать нас на месте. С другой же стороны на стражников налетели люди с плакатами, выказывая им неуважение и требуя нас отпустить. Стражники отталкивали бастующих стальными руками или щитами, а в некоторых случаях и били током. За нашим конвоем два ручейка из ненависти к нам и ненависти к стражникам сливались и начиналась массовая потасовка среди граждан, в которую, ни без усердия, вклинивалась колонна других, местных стражников, и, со стремлением остановить кровопролитие, начинала избивать толпу дубинками и мечёвками, как ступка толчит сухую смесь.

Мы же прорезали Вечевую площадь, где, со стороны Дома Сбора, высокие острые башни которого своим сплавом из стали и чёрного мрамора протыкали серое небо, также выстроилась толпа, но уже более мирная. Они стояли с самодельными плакатами из самой дешёвой стали и тряпками, натянутыми на прутья, агитируя за снижение жалования всем видам войсковых и охранных структур. На плакатах были незамысловатые карикатуры на жирующего предводителя и просящего исхудавшего человека, перечеркнутый Дом Сбора, карикатурные Кривжа Стальский и видные деятели Вече и Совета, радующийся некромант и фраза под ним: "Их система и наша? Да скоро разницы и не найдёшь!", и прочие подобные зарисовки. Местами, сквозь тьму толпы и транспарантов, просвечивали аналогии на в той или иной мере убиение главных казначейских лиц. Был ли это призыв к развитию более свободного рынка, или же стремление вернуть старую денежную систему - я не совсем понял.

- Что за пиздец творится? -