Шрифт:
Закладка:
Нас вели прямиком в пристроенную к зданию Вечевой Палаты высокую Чёрную Башню, служившую главной темницей Великого Металграда. Комнаты в ней были почти заполнены, а Бастион Лейблов, новую большую крепость, занимавшую центральное положение нового Западного района, ещё не достроили. Она будет служить новой и главной тюрьмой нашей Конфедерации. Чёрную Башню же Вече и Совет собираются, после введения в эксплуатацию Бастиона Лейблов, отреставрировать и сделать некой туристической зоной, разместив там культурно-исторический центр. Неизвестно, какую или какие именно темы будет затрагивать будущее выставочное здание, но было бы забавно, если этой темой станут тяжёлые условия для заключённых и насилие над ними в эпоху до образования Конфедерации. Я посмеюсь, если буду жив.
Затхлый запах чёрной гнили недовольно встречал очередное пополнение в своих владениях, обвивая чуть ли не каждый участок, свесив свои скользкие лапки со стен, перил и полуоткрытых потолочных скважин. Зрелище не из приятных. Самыми чистыми деталями этой бесперспективной мануфактуры оказались двери комнатушек-темниц, будто паразиты распространившиеся кругом напротив бесконечной винтовой лестницы, тянущейся до самого неба. Двери и чёрная гниль были основой, главным интерьером мучительной башни. Наша цепочка из виновных во всех грехах, что могли представить Метал-Бог и Конфедерация, постепенно уменьшалась, заключённых размазывали по этажам, как старый засохший творог на червоточащем хлебе, но мы шли всё выше. Казалось, чем выше наши остатки поднимались, тем скорее компресс из воздуха в обязательном порядке должен выводить этот затхлый запах, опуская его на самый низ, либо выдувая его в трубу, оставляя памятный налёт на внутренних стенках черепицы. Но на деле вонь лишь усиливалась, с каждым шагом, с каждым новым круговым пролётом, да так, что мой нос в конце концов отказался воспринимать хоть какие-то шлейфы запахов, а затем и вовсе взмолил о пощаде, выставив мне и пространству вокруг ультиматум в виде заложенности.
Из прорезей в дверях, стеснённых стальными грязными прутьями, мы видели сверкающие напуганные глаза и вылезавшие худые пальцы кое-как присохших к больше похожим на столетние швабры рукам. Стражники всё больше наполнялись силой и уверенностью, их голос становился всё истеричней и злей, а толчки мечёвками и плечами всё грубее и тяжелее.
Я сбился со счёту пролётов и уже не осознавал, как далеко мы прошли; долгие голодовки и обрывистый, неудобный сон приумножали недомогание. Хотелось валиться с ног, но прикладом в очередной раз получать не хотелось. Как говорил мне дед, прижигая рану после очередной авантюры непоседливого детства: "терпи, а то больней будет". Ещё он говорил, что надо научиться принимать боль, как принимаешь простуду или недостаток монет, но только это, мол, более глубокое принятие, более осознанное. Так он говорил. Но я этому до сих пор не научился. Наверно, это нужно разок прочувствовать в полной мере, заострить на этом внимание, и тогда это чувство тут же станет автоматическим. Проблема лишь в том, что даже раз испытать такое принятие сложнее, чем прожить молодость и не войти во Врата Посмертия.
Наконец, муки кончились. И нашей троице повезло, ведь нас вместе отделили от остатков мученической цепочки, и стражник подвёл меня, Злыню и Черногоре к одной клетке. Правоохранительный орган вставил габаритный ржавый ключ в прикрытую снаружи скважину, и со скрипом отворил тяжёлую облезлую дверь. В комнатушке с решетчатым оконцем нас встречали два спальных мешка впереди, лежащих головами друг к другу, с правого угла дырка-отхожая, с левого небольшой кранчик со сливом, и по спальнику у левой и правой стены. На мешке слева, что не под оконцем, а у боковой стены, резко приподнялся от выбоинки на спальнике, симулирующей подушку, худосочный паренёк в странном одеянии, похожем то ли на платье, то ли на хитон, то ли на робу, на котором красовалось что-то вроде фразы из непонятных иероглифов и чисел, под фразой же была распечатана выцветшая голова статуи. Лицо заключённого обрамляли средней длины волосы цвета фиолетового заката, и щетина-бородка, окрашенная в голубо-небесный цвет. Помимо этого выделялись в хаотичном порядке накрашенные ногти и спортивная обувь с высоким языком. Стражник потребовал войти внутрь, толкнул нас мечёвкой, а затем наставил дуло в сторону наших спин. Мы зашли в комнатушку. Сзади проследовал глухой шлепок закрывшейся двери и два противных замковых пролёта, послужившие кульминацией нашего недолгого пути, окончанием части нашей жизни, разделив её до и после. Туман движения спал, и теперь мы остались лицом к лицу с теперешней реальностью. Правда, завтра для нас снова откроется дверь, ведь, по закону, как бы мелким властям не хотелось, нам необходимо явиться на суд, где вынесут приговор.
Мы посмотрели на соседа-заключённого, затем друг на друга, затем поозирались вокруг. Мда. Статейка.
- Вы кто? - с электросоюзовским акцентом прочавкал странный парень.
- Воители. - ответил Черногоре. - Ну, видимо, бывшие.
Парень удовлетворился ответом и потянулся к имитации подушки, периодически озираясь на дверь.
- А ты кто? - нарушил ненадолго нависшее молчание Злыня.
Парень достал из под набивки тонкий изогнутый прут из пластика, оба конца которого окаймлялись выпуклыми крышками в форме ушей.
- Культист Волны... - дальше он достал резиновую тонкую верёвку, подвязал к дугообразному пруту. - Ну, можете считать, что я в какой-то мере проповедник...
Мы незадачливо посмотрели друг на друга.
- Какой волны? - спросил Черногоре.
- Вапора. - уточнил парень, достав ещё какой-то небольшой коробок и обвязав её другим краем резиновой верёвки. Что-то подсоединил. - Меня Сигма-Де-Мэйл зовут, но вообще, в ваших краях, я представляюсь Тринадцатым Оратором.
- Какого Вапора? Что за Вапор? - по ходу разговора Злыня уже осматривал спальные мешки и сверял температуру, облизывая палец.
- Это не человек, но это Глас истинного Божества.
- Это какая-то новая область Культа Джа или как? - переспросил я.
- Нет, это другое. - парень уже надевал свою бандуру, приспосабливая её к ушам, но, видя наш интерес, связанный с новой непривычной обстановкой, обернул технику вокруг шеи. - У Культа Волны нет территории, нет страны... Хотя и возникло пророчество на землях Электросоюза.
- Ну понятно, получается новая секта в ваших землях, я так и думал. - Черногоре, с явно скисшим интересом, повалился на спальник с правой стороны зарешеченного оконца.
- Нет же, говорю вам, истинное Божество не знает стран, не знает правителей. Оно едино, цело, и оно не знает делений в нашем мире.
Нам вся эта чертовщина с верованиями сейчас не была столь интересна. Она в принципе нам никогда не
