отражали реальной картины долгосрочных перспектив в случае с обоими фондами. Эти сведения создавали иллюзию знания – конкретно в этой ситуации знания, что вкладываться в акции рискованно. Участники, которым обновления приходили раз в месяц, уже владели всей информацией, необходимой для формирования правильного представления (что на длительный период времени для вложения денег лучше подойдет фонд акций). Но они с этой задачей не справились.

С реальными инвестиционными решениями ситуация обстоит так же. Брэд Барбер и Терренс Один запросили у одного из брокеров документацию за шестилетний период сделок, совершенных с 60 тысяч счетов, и сравнили, чья доходность выше – трейдеров, часто продающих и покупающих активы, или редких участников торгов. Предполагается, что инвесторы, заключающие множество сделок, верят, что их знания и принятые решения принесут прибыль, ведь каждая операция предвосхищает движение рынка. Но после вычета всех затрат и налоговых платежей оказалось, что самые активные трейдеры за год зарабатывают на треть меньше тех, кто реже всех проявляет активность на бирже[175].

И квалифицированные инвесторы, и любители должны стремиться к получению максимальной доходности, не забывая при этом об уровне риска. Частным инвесторам однозначно стоило бы больше внимания уделить своему риск-профилю. Лишние десятые и сотые доли процента прибыли не стоят сопутствующей тревожности, бессонницы и раздражения, сопровождающих высокую волатильность в биржевой торговле. Чтобы принимать действительно обоснованные финансовые решения, вы должны иметь точное представление о долгосрочной доходности и краткосрочных колебаниях любых ваших инвестиционных объектов. Важно соотнести эти факторы с вашей способностью не нервничать из-за потенциальных рисков.

Мы склонны считать, что лучше владеть избыточной информацией, чем недостаточной. Кому не хотелось заглянуть в Consumer Reports перед покупкой автомобиля или посудомоечной машины? Кто не сверял цены на телевизор в трех разных магазинах вместо покупки в первом попавшемся? И в этих случаях количество дополнительной информации действительно способствует принятию лучшего решения (по крайней мере, до определенного момента). Описанные выше исследования и аналогичные им работы показывают, что инвесторы, обладающие большим объемом данных, также считают, что лучше разбираются в вопросе. Но когда эти сведения в действительности неинформативны, они лишь подпитывают иллюзию знания. Большинство краткосрочных колебаний стоимости никак не связаны с долгосрочными показателями доходности и не должны определять ваши инвестиционные решения (конечно, если вы не вкладываете деньги, которые уже вскоре вам потребуются). Когда дело доходит до оценки долгосрочных характеристик инвестиционного объекта, избыток информации порой ухудшает понимание. Эксперимент команды Талера продемонстрировал всю парадоксальность ситуации: люди, чаще узнающие о краткосрочных рисках, слабо осознавали, какой будет доходность в долгосрочной перспективе.

Большинство краткосрочных колебаний стоимости никак не связаны с долгосрочными показателями доходности и не должны определять ваши инвестиционные решения.

Иллюзия знания не позволяет предсказать момент возникновения и масштабы любого финансового пузыря. Зная о ее существовании, мы должны с опаской относиться к попыткам предугадать рост и падение на рынке. По всей видимости, иллюзия знания является необходимым условием образования пузырей. Все подобные кризисы прошлого были связаны с неким «знанием», которое получало такое широкое распространение, что затрагивало даже людей, вообще не разбирающихся в финансах. Им был известен ровно один факт (луковицы тюльпанов – беспроигрышный инвестиционный объект, интернет кардинально изменит стоимость компаний, индекс Доу пробьет отметку в 36 000, недвижимость никогда не потеряет в цене и так далее). Распространение информации о финансах по различным каналам связи, от кабельных новостных сетей до веб-сайтов и деловых журналов, формирует заблуждение, будто мы знаем, как работают рынки. Но на самом деле мы лишь владеем данными о том, что происходит конкретно сейчас, что уже случилось в прошлом и как люди понимают принцип их действия. Ничто из этого и близко не может предсказать, как рынки поведут себя в будущем. Знакомство с терминологией и самыми актуальными изменениями часто маскирует отсутствие глубоких познаний, а все более мощный поток информации может сократить цикл подъемов и спадов в будущем.

Во власти поверхностного знакомства

Мы не можем удержать фокус на всем мире сразу, равно как не можем запомнить все, что нас окружает. Тот же принцип с познанием: иллюзия знания является побочным продуктом в целом эффективного и полезного ментального процесса. Нам редко приходится объяснять, почему что-то работает, скорее важно понимать сам принцип действия. Нам нужно знать, как устранить засор в унитазе, но вовсе не нужно разбираться, как нажатие на кнопку смыва заставляет воду выливаться из бачка, а затем снова заполнять его. Мы умеем пользоваться унитазом, когда в нем возникает потребность, и делаем это, не задумываясь о процессе. Из-за этого у нас возникает ощущение, что мы понимаем его устройство. Для большинства практических целей большего и не надо.

Во второй главе мы обсудили ошибочность «слепоты к слепоте к изменениям» – идею о том, что люди уверены в своей способности заметить перемены, тогда как на самом деле это происходит редко. Мы часто путаем реальные воспоминания с тем, что могли бы вспомнить, будь у нас возможность погрузиться в материал. Оторвитесь от книги и попробуйте нарисовать или хотя бы мысленно представить, как выглядит монета в один цент. Пара ошибок наверняка найдется: может, Линкольн смотрит не в ту сторону, или вы указали год в неправильном месте, или вообще забыли про него. Можно годами держать монеты в руках каждый день и вообще не сомневаться, что вы знаете, как они выглядят. Вы и правда знаете достаточно, чтобы отличить цент от других монет – по сути, это вся информация, которая вам требуется[176].

Рональд Ренсинк, специалист по зрительному восприятию из Университета Британской Колумбии и один из основных экспертов по феномену слепоты к изменениям, выдвинул интересное предложение о том, что разум работает примерно так же, как интернет-браузер. Отец Криса – умный мужчина, родившийся задолго до изобретения цифрового техники – несколько раз просил сына объяснить, как информация из интернета попадает в его «агрегат» (так он величает свой iMac). Большинство людей в курсе, что данные из Сети разлетаются по миллионам компьютеров по всему миру, а не копируются в каждый по отдельности. Но при высокой скорости подключения и скоростных серверах вы бы не заметили никакой разницы между этими двумя описаниями принципов работы интернета. Вы бы увидели, что нужная вам информация появляется сразу, как только вы ее запрашиваете; нужно перейти по ссылке, чтобы содержимое страницы моментально загрузилось. Представление о том, что интернет хранится локально на компьютере, является заблуждением, но вполне обоснованным, и по большей части не имеет для вас никакого значения. Однако, как только скорость подключения падает, ваш «агрегат»