Шрифт:
Закладка:
Тогда-то и пришлось достать «мазь» от каких-угодно ран и ушибов, которую настойчиво всунула Вальда князю де Рошхэн, а тот уже обязал Эвери носить ее с собой.
Мазь действительно помогла: остановила кровотечение, усилила регенерацию, уменьшила боль. Но иногда у Эвери возникало странное ощущение, что после этих лекарств в её теле что-то незримо меняется.
Так и не найдя доказательств какого-то пагубного влияния на себя этих снадобий, Эвери продолжала пользоваться ими в самых крайних случаях.
Таких, как сейчас.
Нанеся мазь на ноги, она почувствовала, как снадобья щиплют воспаленную кожу и вызывают легкий зуд.
Правда, почти сразу же после этого зуд и неприятные ощущения отчего-то мазнули по ее груди и опустились вниз живота, но всё это исчезло достаточно быстро, и Эвери не обратила на подобные странности никакого внимания…
***
Конь был жив. Испуган, пожалуй, взбудоражен, но определенно жив: отвлеченные более аппетитной добычей, мертвецы к нему не дошли…
Эвери чувствовала себя превосходно: сила Кристофера сотворила настоящие чудеса, и раны на ее ногах затянулись на глазах.
Принц и сам был удивлен.
— Наши магии поразительно сочетаются… — лишь прошептал он себе под нос, но девушка его услышала и… порадовалась.
Словно это могло что-то означать.
Но… это была глупая радость.
С этого момента ей стоило еще более ретиво быть юношей, ведь отныне она собиралась быть принцу Кристоферу настоящим адъютантом!
Путь назад был несколько неловким, потому что Эвери пришлось сесть на коня прямо впереди Кристофера.
Тот правил скакуном уверенно, легко и, наверное, не чувствовал ничего необычного, но Эвери не могла расслабиться ни на мгновение: близость сильного молодого мужчины пробуждала в ней все то, что ворвалось в ее душу еще вчера ночью и о чем вспоминать до сих пор было очень неловко.
За всю дорогу принц заговорил лишь однажды, бесстрастно спросив:
— Кем может быть тот маг, кто помог тебе при нападении в замке де Нуэль?
Эвери тяжело выдохнула.
Ей совершенно не хотелось начинать отношения со своим покровителем, которому она действительно решила довериться, с откровенной лжи.
— Никакого мага не было, Ваше Высочество, — со вздохом призналась она. — Я победил нападавших сам!
Принц нахмурился и недоверчиво зыркнул на нее, собираясь возразить, но она в ответ посмотрела на него слегка обиженно.
— Я ведь доверился вам, Ваше Высочество, — проговорила она с легкой укоризной. — Искренне доверился и от всего сердца. Почему же вы не хотите тоже поверить мне?
Кристофер вдруг устыдился.
А ведь правда, почему он не верит этому мальчишке с самым искренним взглядом на свете?
— Ладно, объясни… — сдался он, а девушка воодушевленно произнесла:
— Я сильнее, чем вы думаете, господин. Я способен побеждать и более серьёзных противников. Испытайте меня, и вы поймете…
Говоря это, Эвери ставила себя в очень неудобное положение, но… иначе не могла. Теперь она адьютант младшего принца.
Настоящий.
Поэтому преданный и верный.
«Как же вы красивы, мой военачальник!» — вдруг возникла в ее разуме предательская мысль, разрушая решительный образ послушного солдата, в который она хотела одеть саму себя.
Опустила глаза, с трудом сдерживая напряженный выдох: похоже, быть настоящим мужчиной ей с каждым днем будет всё сложней…
Столица Ашервана — Лозания — поразила Эвери в самое сердце.
Она была огромной, шумной и настолько пёстрой, что у девушки почти не закрывался рот, пока они чинно всем отрядом ехали по центральной улице города.
Кристофер не смог удержаться от ухмылки, глядя на своего адъютанта-деревенщину, хотя это мгновенно подпортило его собственный грозный образ принца-воителя: ну уж слишком уморительным было это ошеломленное выражение на лице «мальчишки»!
Торговых лавок на главной улице было так много, что они бесконечной вереницей проносились мимо, соревнуясь друг с другом пестротой вывесок и громкостью голосов уличных зазывал.
Народ столицы был необычайно разношёрстным, так что Эвери насчитала с десяток различных рас, отличающихся друг от друга не только цветом волос и кожи, но и своими нарядами.
Подумать только, она увидела даже чернокожих людей, которых искренне считала мифом! Не смогла удержаться и долго выворачивала голову, пялясь на них, пока принц Кристофер не прикрикнул на нее сурово, приказав смотреть перед собой.
Эвери устыдилась.
Что-то она совсем расслабилась!
Это очень плохо.
Расслабившиеся плохо заканчивают…
Императорский дворец вынырнул из-за построек довольно неожиданно, но огорошил не меньше, чем сама столица.
Он был настолько огромен, что внушительный замок семьи де Рошхэн показался после него жалкой лачугой.
Построенный из ослепительно белого шлифованного камня, дворец переливался на солнце и слепил глаза. Окна чернели на полотне его стен, словно десятки черных глаз-провалов, а несколько изящных башенок устремлялось ввысь, подобно замершим прекрасным в танце девам.
Эвери поражалась мастерству людей, сумевших построить это великолепие, и начинала больше понимать, насколько дикой и несведущей она была на самом деле.
Дав себе зарок обязательно следить за собой и тщательно учиться всему новому, девушка сосредоточилась на дороге, а потом начала тщательно повторять все, что делали воины их отряда.
Соскочили с коней, передали поводья подбежавшим солдатам, сняли с поясов мечи, вынули даже припрятанные кинжалы: с оружием во дворец было нельзя.
Только Кристофер остался при полном параде…
Стража, охранявшая вход в дворцовые ворота, вытянулась перед принцем по стойке смирно, и на их лицах читалось едва ли не благоговение. Кристофер тоже незримо изменился. Эвери остро почувствовала, что он вернулся домой и снова стал… императорским сыном, то есть собой.
И чем глубже они входили на территорию дворца, тем разительнее становилась эта перемена.
Кристофер — один из великих.
И всегда им был.
Эвери стоило бы помнить об этом всегда, каждое мгновение.
На почве этого очередного «просветления» девушка почувствовала острый стыд за то, что произошло в лесу: за свои улыбки, за безумные порывы, за любование этим юношей, что в ее положении могло закончится просто катастрофой…
Глупая, глупая Эвери де Рошхэн…
Чтобы выжить, чтобы не вляпаться ни в какую неприятность, нужно быть мужчиной! Снова быть мужчиной, и только им…
