Шрифт:
Закладка:
Кристофер стал еще более мрачен, чем прежде.
Ему все это ужасно не нравилось: меньше всего он хотел бы сейчас подозревать своего подопечного в каких-то темных делах.
Но факт оставался фактом: к браслету Эвери действительно возникали вопросы…
— Хорошо, я тебя понял, — проговорил принц, сжимая медный браслет в руке. — После допроса я поговорю с Эвери…
— Господин!!! — крик из холла заставил барона и принца повернуться в сторону дверей.
В кабинет влетел бледный, как смерть, секретарь и совершенно неуважительно залепетал:
— Там… там… убийцы… они все мертвы!!!
— Что??? — воскликнул барон. — Но как??? Там же охрана!
— Капитан сказал, что они покончили жизнь самоубийством…
Кристофер не стал дожидаться остальных пояснений и бросился обратно в темницу.
Но было действительно поздно: наемники были мертвы. Судя по пене на губах, отравлены. Версия самоубийства действительно выглядела правдоподобной…
Крис раздосадовано ударил себя кулаком по бедру, приказал своим людям расследовать происшествие, а умерших похоронить вне замка.
Когда же принц поднялся на первый этаж замка, то разжал руку, в которой до сих пор держал древний артефакт, и посмотрел на него с тоской и огорчением.
Как бы он не хотел, чтобы светлый и уже дорогой сердцу образ юного Эвери оказался замаран какой-то неискренностью и чернотой!
Тяжело выдохнув, принц поспешил наверх — в свои покои. Он собирался поговорить со своим подопечным откровенно.
Но, когда он вошел в комнату, она оказалась пуста.
Страшное подозрение закралось в разум принца, особенно когда он заметил отсутствие сумки Эвери и его одежды.
Стража тотчас же побежала проверять весь замок, а принц, сжав челюсти и кулаки, выпустил магию и закрыл глаза, пытаясь определить местоположение Эвери.
Магия вырвалась из его тела и полетела по нити, связующей этих двоих в одно целое.
Кристофер несколько минут стоял истуканом, прислушиваясь к своему нутру, а потом вдруг стремительно распахнул глаза и ошарашенно прошептал:
— О нет! Он идет в сторону Мертвого Леса!!..
***
Барон де Нуэль, посетивший темницу и лично осмотревший трупы наемников, удовлетворенно кивнул, а потом, подозвав капитана стражи, под видом расспросов сунул тому в руку мешочек с золотом.
Капитан благодарно кивнул в ответ и спрятал оплату заказного убийства в своем внутреннем кармане.
Все было проделано идеально. Принц ничего не сможет узнать…
Ночь была темной.
Луна категорически отказывалась выплывать из-за туч, превращая побег Эвери в весьма непростое путешествие.
Выбраться из замка де Нуэль не составило труда: переполох, вызванный очередным нападением, настолько расслабил стражников, что они прозевали фигуру, взбирающуюся на стену с увесистой сумой на плече.
Жаль, конечно, что лошадь ей вывести не удалось никак, но сейчас Эвери уже ни о чем не жалела.
Ее гнала вперед абсолютная уверенность в том, что она поступает правильно.
Ведь принц Кристофер… начал что-то подозревать. Он точно знал, что на месте битвы был маг, а это наводило на мысль, что он чувствует… ее магию!
Эвери пробрало только от одной мысли о том, что будет, если Кристофер узнает о ее силе. Тогда пророчества Вальды наверняка сбудутся без запинки!!!
Сжав покрепче лямки сумы, Эвери ускорилась.
Не сбавляя шага, девушка сняла браслет, пытаясь отыскать магическую привязку, но… ничего не обнаружила. Может, принц сказал неправду, и он ее ничем не привязывал? По крайней мере, ничего чужеродного она на себе не обнаружила, поэтому надела браслет обратно.
Ведь если Кристофер ощущает ее магию, без браслета он легко сможет выследить ее по ней…
Шла Эвери по проселочной дороге, но та вскоре начала истончаться, превращаясь в едва приметную тропинку.
Заросли же вокруг, наоборот, крепчали, нависая над головой все более плотными кронами, да и кусты, торчащие по сторонам, с каждым пройденным шагом казались массивнее и жестче…
Эвери замерла и втянула носом воздух.
Неясное беспокойство начало одолевать ее на этой земле, но она никак не могла понять, что именно было не так.
Пришлось снимать браслет.
Как только артефакт соскользнуло с руки, в грудь Эвери ударила целая волна бурных и ярких сигналов, основным из которых был… ГОЛОД!
Причем, голод чужой и весьма нетерпеливый.
Эвери сглотнула и невольно попятилась.
Куда же ее занесло?
Ночные звуки леса, такие как уханье совы, треск сучьев от улепетывающего грызуна или трескотня сверчков, Эвери не воспринимались враждебными, но посреди этой природной какофонии отчетливо пробивался странный, мрачный и совершенно непонятный гул.
Будто гудела земля.
Или что-то под землей.
Эвери почувствовала, что у нее дыбом становятся волоски на руках, а сердце, несмотря на бурлящую магию в крови, сбилось с ритма, предчувствуя надвигающуюся беду.
Решив, что ей лучше немного вернуться назад, по крайней мере, до того места, где дорога еще не превращалась в тропку, девушка развернулась и рванула прочь, прикрывая лицо руками от острых веток, цепляющихся и за волосы, и за одежду с упорством абордажных крючьев.
Но, как ни странно, гул только лишь усилился, и на руках Эвери заплясали огоньки магии, готовые вырваться из ее пальцев в первейший же момент опасности.
Именно эти огоньки и спасли ее в последующую минуту.
Прямо перед нею из земли стремительно вырвалось нечто, слабо напоминающее человека. Смрад разложения распространился по воздуху мгновенно, выбивая из колеи не хуже оглушающего вопля, вырвавшегося из глотки существа.
Эвери замерла, в ужасе глядя на мерзкое создание, а когда она в полутьме разглядела остатки истлевшей одежды на нем, то губы неверяще прошептали:
— Нежить…
Они были всего лишь легендой — мертвецы, ожившие под действием магической ошибки.
Несколько лет назад по империи Ашерван гулял слушок, что несколько магов из столицы, увлёкшись противными учениями прежней императорской династии, накопили столько магических сил, что могли бы в один миг стереть весь этот мир в порошок.
Узнав о незаконных экспериментах, император Амаддей — отец принца Кристофера — приказал своим верноподданным схватить незадачливых экспериментаторов и отправить их в темницу, но те, естественно, не сдались без боя.
Это была настоящая резня. О ней поведал Эвери Мартин, но упомянул он об этом вскользь, стараясь не сильно напугать впечатлительную сестру.
