целую библиотеку: «Внутри я увидела настоящий книжный развал — огромное количество немецких книг. Среди них нашла альбом с марками. Там были иностранные марки, но встречались и русские. Была марка с портретом Ленина. Альбом я отдала детям нашего шофера. Они его, конечно, разорвали. Сейчас жалко, а тогда это не считалось какой-то ценностью».

Рассказали нам и о нескольких случаях, когда все-таки сбы­валась мечта любого кладоискателя и попадалось золото. «Кла­ды бывали богатые: с посудой, хромовой кожей, встречались также и золотые кольца» (Пелагея Васильевна Белоусова из поселка Большое Исаково). А вот что вспоминает Ирина Васи­льевна Поборцева:

— Один человек работал у себя в подвале и обнаружил пустоту в стене. Разломав ее, нашел маленький сундучок с золо­том. Оказывается, в этом доме раньше жил ювелир. Ну он тут же начал пить, дарить налево и направо часы, колечки. Его поймали и все отобрали. Вскоре стали обязательно требовать, чтобы люди сдавали все найденные вещи.

Массовая депортация немецкого населения в 1947 — 1948 годах подхлестнула волну кладоискательства. Немцы, которым много вещей брать с собой не разрешали, прятали ценные и не очень ценные вещи по укромным местам. «Видимо, надея­лись вернуться», — считает Алевтина Васильевна Целовальни­кова. Потому-то среди находок встречались и съестные припа­сы, спрятанные на ближайшее время: засыпанные ямы с карто­фелем и свеклой, бочка соленого мяса, фляги с зерном, мешоч­ки с мукой. «Находили даже законсервированные банки мяса, курей. Очень вкусные консервы, я сам ел», — поделился воспо­минаниями Филипп Павлович Столповский, до 1949 года живший в Гусеве.

Находились люди, для которых кладоискательство было не просто интересным занятием, но и источником дохода. Для того чтобы поставить дело на профессиональную основу, они внимательно изучали планы домов, выясняли вероятные места захоронения ценностей, приобретали необходимый специнвентарь: железный щуп, лопаты, молотки. Таких людей в народе называли тогда «трофейщиками». Похоже, что именно они и стали первыми гробокопателями.

С сожалением говорит о подобных случаях Екатерина Пет­ровна Кожевникова:

— У нас в Приморске напротив вокзала с правой стороны было немецкое кладбище. Сейчас оно полностью разорено. Вот где красота была. Цветы, кустарники, в четырех местах по углам стояли колоночки с водой. Там хоронили в склепах: яма такая бетонная, все закрыто, и дырочка такая. Через нее опус­кался гроб. И вот наши любители легкой наживы искали вхо­ды в эти склепы, гробы вытаскивали, выбрасывали кости, ну и, конечно, золото искали. Видно, попадалось часто, раз искали. Никто их не преследовал. Вообще, это вандализм. Пусть какие ни есть они фашисты, но мы же ведь люди. Пусть они звери были или некоторые из них. Но все-таки это ж человек, кости ведь человеческие...

По наблюдениям Анатолия Семеновича Карандеева, в Кройцбурге (ныне поселок Славское Багратионовского райо­на) немецкие могилы раскапывали одни приезжие, их даже несколько раз ловили. Один из наших собеседников расска­зал, что будучи военным он по приказу командира занимался сбором оград на городских кладбищах, которые потом по­шли на ограждение территории воинской части. Надгробные памятники тоже использовались для хозяйственных нужд. Так, гранитными плитами замостили подъездные пути к району Северной Горы.

Приезжавшим переселенцам казалось неестественным само расположение кладбищ — в центре города, да и местные власти взяли курс на их ликвидацию. Об этом свидетельство калинин­градки А. А. К-ой:

— Нам говорили, что на местах этих кладбищ будут парки. Мы, молодежь, по выходным дням, на воскресниках на этих кладбищах работали: подходили к могилам по несколько че­ловек, и если захоронение было небольшое, то просто брали надгробия и плиты и клали на грузовики; если же могила была большая, то сворачивали надгробия и плиты с помо­щью ломов. Куда потом это девалось — нас не интересовало. В нас оставалась еще ненависть к немцам, да и воспитание было такое: «Раз надо — значит надо». Ведь немцы наших убивали. Мы были такие патриоты, что хотели, чтобы ничего немецкого тут не осталось, хотели построить новый советс­кий город.

А вот рассказ о своих детских впечатлениях и сегодняшние невеселые размышления на ту же тему Галины Павловны Романь:

— А наше отношение к немецким кладбищам было дикое. В Добрино мы хоронили своих русских рядом с немцами, продолжали как бы немецкое кладбище. Но было такое чув­ство, что тем самым мы осквернялись. Для нас немецкое было вражеским. А раз враги — надо им мстить. Даже мертвые — это фашисты. Когда я впервые в 61-м году посетила поселок Чис­тые Пруды, я увидела русское кладбище, заботливо ухоженное немцами. Мне это казалось диким. Как это, немцы русским делали могилы? Не могла этого понять...

Все, кто касался в своих воспоминаниях печальной участи старых кладбищ, говорили об этом с болью и горечью. Мно­гие при этом с сожалением добавляли, что для поддержания порядка на немецких кладбищах не было ни средств, ни воз­можностей. Не всегда руки доходили и до своих захоронений времен войны. Антонина Васильевна Якимова, живущая в Правдинске, рассказала о том, как поступили с солдатским кладбищем в поселке Тёмкино, что на территории совхоза «Правдинский»:

— За речкой было кладбище, много могилок наших солдат. Я ходила, убирала. Потом в совхозе решили все трактором заровнять и засеять. Так и сделали. Тут мой муж не выдержал и поехал в военкомат. Много было шуму тогда, неприятнос­тей. А совхозу что? Несколько косточек отрыли, еще что-то собрали и перенесли захоронение в другое место. А потом все равно по солдатикам — тракторами...

Оружие

О сдаче оружия, хранящегося без разрешения органов милиции

После военных действий на территории Калининградской области на полях, в лесах и населенных пунктах осталось большое количество огнестрельного и холодного оружия и боеприпасов, которое своевременно не было обнаружено и собрано специальными частями Красной Армии.

Часть этого оружия и боеприпасов подобрана отдельными организациями и лицами и хранится без всякого на это разрешения органов милиции, в силу чего попадает в руки неблагонадежных лиц и уголовно-преступного элемента.

Из приказа областного управления по гражданским делам от 19 октября 1946 года

ГАКО. Ф. 298. Оп. 1.Д. 8. Л. 99