Я непонимающе смотрю на него, затем спохватываюсь:

– А, вы о викторине.

– Клара у нас специалист по вопросам на общую эрудицию, – говорит Раштон. – Я отвечаю за спорт.

– А вы? – обращаюсь я к Майку.

– Телевидение и кино.

– Понятно. – Я делаю глоток вина. – Люблю читать.

– Отлично. Значит, за вами книги.

– Я, наверное, не в форме.

Раштон усмехается:

– Не волнуйся. Мы тут просто развлекаемся.

Майк и Клара обмениваются взглядами.

– Что?

– Не верьте ему, – говорит Майк. – Викторина – это очень серьезно.

– Мне уже страшно.

– Ничего страшного, – говорит Клара. – Это всего лишь вопрос жизни и…

Она замолкает, не сводя глаз с двери. Я оборачиваюсь. Вместе с порывом прохладного вечернего воздуха входят двое. Саймон и Эмма Харпер. Я перевожу взгляд на Майка. Он напрягся и стиснул зубы. В его глазах светится почти физически ощутимая боль. Он опускает голову, будто внезапно заинтересовавшись таблицей викторины на столе.

– Итак, название команды, – поспешно произносит Раштон. – Я думаю, что теперь, когда у нас появился новый игрок, название необходимо сменить.

– Однозначно, – соглашается Клара. – Новое начало и все такое.

Они выжидательно смотрят на меня. Это еще одна причина, по которой я ненавижу викторины в пабах.

– Э-э-э…

– Четыре мушкетера, – произносит Раштон.

– Святая троица, – продолжает Клара.

– Троица означает «три», – напоминаю ей я.

– А…

– Четыре всадника апокалипсиса, – предлагает Майк.

Мор, Война, Голод и Смерть.

Я улыбаюсь.

– Звучит неплохо.

Мы проигрываем. С разгромным счетом и совершенно предсказуемо. Выигрывает группа мрачного вида мужчин в высоких сапогах и зеленых вощеных жилетах. «Веселые фермеры». Довольно иронично. Впрочем, я предполагаю, что возникновению такого названия могло поспособствовать на удивление большое количество вопросов о тракторах.

Тем не менее я, вопреки ожиданиям, отлично провожу время. Раштон и Клара интересные собеседники, а шутки Майка забавны, хотя и несколько ядовиты. Я начинаю понемногу расслабляться.

– Моя очередь.

Майк встает из-за стола.

– Мне пинту «Пестрой курицы», – говорит Раштон. Клара косится на него. – Ну, может быть, половинку.

Майк смотрит на меня.

– Еще раз то же самое?

Размышляю. Я выпила один большой бокал. Наверное, лучше заказать что-то безалкогольное или…

– Хорошо, – слышу я собственный голос.

Он кивает и направляется к бару. Я понимаю, что мне нужно отлучиться в дамскую комнату.

– Я на минутку, – говорю я, выбираясь со своего места.

Туалет расположен позади барной стойки. Это комната с покатым потолком, двумя кабинками, маленьким умывальником и зеркалом. Едва успев спустить воду, я слышу, как дверь из бара открылась, и, выходя, сталкиваюсь лицом к лицу с Эммой Харпер. Почему-то у меня возникает отчетливое ощущение, что она специально последовала сюда за мной. Мы улыбаемся друг другу неловкой улыбкой людей, столкнувшихся в туалете.

– Привет.

– Привет.

Я открываю воду, чтобы помыть руки, ожидая, что Эмма скроется в одной из кабинок. Но нет, она останавливается рядом со мной и, глядя в зеркало, поправляет волосы. Вблизи и в ярком беспощадном свете флюоресцентных ламп я вижу, как туго натянута ее кожа. Подтяжка? Филлеры? Точеная форма носа явно свидетельствует о вмешательстве хирурга. Впрочем, это освещение не льстит и моей мучнистого цвета коже. Я закрываю воду и тянусь к бумажным полотенцам.

– Не ожидала увидеть вас здесь, – произносит она.

Ее язык едва заметно заплетается.

– Меня пригласила Клара. На викторину.

– Вам понравилось?

– Да. – Скомкав полотенце, я швыряю его в мусорное ведро. – Несмотря на то, что викторины – не мой конек.

– Я тоже ими не увлекаюсь, но это что-то вроде деревенской традиции. – Она криво улыбается. – Саймон помешан на традициях. Как и все они здесь.

– А вы не отсюда?

– Я? Нет. Я познакомилась с Саймоном в университете в Брайтоне. Мы жили там несколько лет. А после того, как поженились, приехали сюда.

– И почему же?

– Ферма. Его отец выходил на пенсию. Он хотел, чтобы Саймон взял все в свои руки.

– Ясно. И вас это устраивало?

– У меня не было выбора. Я была беременна Роузи, и если Саймон чего-то хочет, он это получает.

Не услышать в ее голосе горечь просто невозможно. Алкоголь, великая сыворотка правды.

– А вы? – спрашивает она.

– Я? Обживаюсь.

Она вынимает из кармана помаду и начинает подкрашивать губы.

– Похоже, вы хорошо ладите с Майком.

– Я стараюсь хорошо ладить со всеми прихожанами, – спокойно отвечаю я.

– Полагаю, вы слышали, что случилось с его дочерью?

– Да. И мне очень жаль. Смерть ребенка – это трагедия. Для всех.

Она пристально смотрит на меня в зеркале. Ее зрачки сужены. Рука с тюбиком помады еле заметно дрожит. Возможно, это не только алкоголь. Какие-то таблетки?

– Я была не виновата.

– Я знаю.

– Правда?

– Похоже, это был ужасный несчастный случай.

– Я не должна была присматривать за Тарой в тот день. Я сделала Майку одолжение. Он позвонил и умолял меня забрать ее из школы.

– Почему?

Полуулыбка, больше похожая на злобную гримасу.

– Потому что он был пьян. Слишком пьян, чтобы вести машину. И не в первый раз.

Я вспомнила: Майк говорил, что больше не пьет. Стакан апельсинового сока.

– Значит, у него были проблемы с алкоголем?

– Он был алкоголиком. Это стало настолько серьезно, что Фиона подумывала уйти. Она дала ему последний шанс. Узнай она, что он им не воспользовался, Фиона бы ушла, забрав Тару. Он боялся даже мысли о разлуке с Тарой.

Осознание жестокой иронии случившегося острыми когтями сжимает мое горло.

– Значит, вы согласились его прикрыть?

– Я просто пыталась помочь. Я знаю, что не должна была оставлять Роузи присматривать за девочками, но это было всего на несколько минут…

– Вы не можете себя в этом винить.