Давно пора лечь, вон там, у стеночки, под окошком; к походному варианту не привыкать, да и недолго жёсткая лавка с брошенной на неё шкурой будет служить ему постелью. Ар больше не стал трогать девчонкины волосы, поднялся бесшумно, вынырнул из-за мягких складок полога, и странным холодком протянуло по помещению, тронуло плечи, спину, заставляя зябко поёжиться. Надо спать, утреннюю тренировку пропускать не следует.

***

Элге не сразу поняла, где проснулась. Её взору открылась пепельно-серая ткань, по периметру опоясывающая широкую постель. Чужую. Память не сразу подчинилась, плавая в обрывках ночных снов, не самых светлых и радужных. Снился ледяной змей, бросающий в неё хищно поблескивающее ожерелье, и удушье от застегнувшегося на горле ошейника как наяву, лишало воздуха, а Тивис, улыбаясь, брал её за руку и тащил, тащил куда-то бесконечными тёмными коридорами. А она не могла крикнуть, ни единого звука не получалось издать.

— Я тебя из-под земли достану, девочка, — негромко обещал похожий на Мада мужчина, и льдистые глаза нехорошо блестели.

И в следующем сне касался плотно сидящего на шее ожерелья, и звенья его опадали пеплом под ноги, а лорд Форриль удерживал в руках её ладонь, подносил к лицу, целуя пальцы.

— Будьте благоразумны, дорогая, — мягко, очень мягко просил он. — Вы мне очень…

Она вскрикивала немым горлом, выдёргивая ладонь, бросаясь прочь, куда угодно, лишь бы подальше! И низкие своды чужих коридоров расступались, и муж ловил её в свои объятия, и сходу принимался что-то обещать уверять, что всё наладится, всё обязательно будет хорошо, а за его плечом кивала и поддакивала кузина Литта, отчего-то с перекошенным лицом, мало напоминающим человечье, и мелкие острые зубки влажно блестели… Элге видела перед собой пьяные стеклянные глаза, билась в стальных объятиях, тянулась к свисающим со стен лианам, и те, послушные её воле, обвивались вокруг Мада, но он только смеялся, когда гибкие зелёные побеги истончались и увядали. А потом он наклонялся поцеловать её, и дышал ей в лицо перегаром, а она кричала, чтобы он отпустил.

— Ты ужасен! — повторяла она, силясь вырваться.

И всё повторялось, и всё меньше оставался Мадвик похожим на человека, а Элге бежала от него по болотным кочкам, оскальзываясь на пожухлой траве, и боялась оглянуться. И, падая во сне в жадную чёрную воду, сразу затянувшую по пояс, она успевала увидеть отчаянные жёлтые глаза, и призрачные волчьи лапы тянулись к ней: хватайся, вытащу! Но Элге хватала призрачную пустоту, и от ужаса снова не могла издать ни звука.

Одеяло обернулось вокруг её туловища коконом, и девушка, мотая из стороны в сторону тяжёлой головой, сбросила его и расправила сбившееся платье, в котором уснула накануне. И разом вспомнила всё: и трусоватого извозчика, и огромного призрачного волка, и опасные своей откровенностью беседы с неприветливым колдуном. Это его дом и его постель.

Элге нерешительно отдёрнула полог, и на краткий миг встретилась глазами с Аром, выходящим из купальни. Его волосы влажно блестели, закрывая плечи и лопатки, на неприлично свежем лице всё то же угрюмое выражение. В одной тонкой нательной рубахе, широкой и свободной, плотно обхватывающих ноги штанах, босой, он окатил её нечитаемым взглядом и молча прошлёпал в сторону кухни.

— Доброе утро, — растерянно пробормотала девушка в широкую спину.

Похоже, не доброе и не очень раннее. Элге вздохнула и пошла приводить себя в порядок.

***

Как бы ни хотел он подольше оставаться рядом с Виррис, но пересилил себя и поднялся сразу по окончании позднего обеда. Что он знал о Шелтарском лесе? Бьорд всматривался в цветное объёмное изображение, развернувшееся по свободной от картин и полок стене просторного кабинета. Протянувшись подобием полумесяца, Шелтар занимал обширную территорию и таил в себе множество тайн. Что-то было правдой, что-то являлось вымыслом. Были когда-то на его землях поселения, так давно, что последний камень давно порос мхом, и давно уже люди не выбирали лес своим домом. Водились в лесу звери, встречи с которыми человеку необходимо всячески избегать, водились ядовитые растения, росли цветы, насылающие дурманный сон, и даже деревья некоторые могли убить простым прикосновением к шероховатой коре. Но зимой Шелтар мирно спал, и незачем было соваться в засыпанную снегом чащу.

Следы Элге уходили в лес и не выходили оттуда.

С Фавьеном, другом и коллегой, Бьорд связался сразу же, как поговорил с племянником. Остряк и балагур, младше Зоратта лет на двадцать, этот человек давно зарекомендовал себя как надёжный партнёр, в вопросах серьёзных становясь немногословным и собранным. Пока Бьорд проводил у столичных студиозусов занятия, Фавьен Эос аккуратно, без лишнего внимания, развернул поиски пропавшей девушки. И вот теперь Бьорд смотрел на карту Шелтара, на несколько точечек там, где две небольшие группы людей прочёсывали зимние завалы, и ждал. А нужно было отправиться самому, неправильным своим звериным чутьём чуял. Где-то в глубине, между Леавором и Дертвинтом, прячется старый охотничий домик, и он изо всех сил надеялся, что девушка там. Там крепкие стены и надёжные засовы, там всегда бывает запас еды, и можно добыть огонь. Выросшая в иных, комфортных и тепличных условиях леди должна немного продержаться. Других вариантов Бьорд не видел. Лишь бы Шелтар не запел свою песню, такую, как давеча пел его племяннику, магу воды, льда и снега. Сильному стихийнику, не совладавшему с силами природы, не сумевшему подчинить себе злую метель.

Зоратт ослабил узел шейного платка, прикрыл на мгновение глаза, открыл; перед его лицом кружилась бумажная птичка. Заложив крутой вираж, уселась на краешек стола, маленькая, юркая, излучающая неяркое оранжевое сияние. Сердце толкнулось в рёбра; Бьорд медленно, недоверчиво протянул к посланию ладонь.

— Надо кое-что прояснить.

Элге, застилавшая постель меховыми шкурами, оглянулась. Тёмные с проседью космы уже сухие, лицо только издали казалось посвежевшим после купания: нет, глаза красные, как у человека, почти не спавшего. Несмотря на общую неприветливость, хмурую складку бровей, явное нежелание возиться с ней, здоровую опаску, в конце концов, девушке остро захотелось помочь. Сама магия просилась наружу, толкала руку, щекотала область за грудиной. Элге шагнула вперёд, протянула ладонь, и на ней заплясал тёплый золотистый комочек. Да, вот сейчас она чувствовала усталость и недосып, чужой, но так ярко, словно сама провела бессонную ночь. Золотые искры бабочками слетели с ладони… и погасли, наткнувшись на выставленный щит.

— Не нужно, — бросил Ар.

— Я просто хотела…

— Я понял.

Неловкость нарастала, в маленьком домике становилось всё неуютнее, а маг как ни в чём не бывало садился за стол и кивал на лавку напротив. Элге нерешительно приблизилась: горка ароматных сырных лепёшек в корзиночке под салфеточкой, свежие овощи и зелень, холодное мясо, тарелка с сырной нарезкой. Ломтики сыра с орехами, зеленью, острыми специями, есть даже с плесенью: такой сорт очень уважала свекровь, и стоил он недёшево. Кувшинчик с ягодным морсом. Справившись с изумлением, девушка устроилась напротив.