Я взвизгнула, запоздало узнав советника Фэрона, навеки застывшего в камне. Холодея от ужаса, я посмотрела ему в глаза. Он меня видит? Что, если он в сознании, но не в состоянии пошевелиться, абсолютно беспомощный?

А ведь волшебника, заколдовавшего его, так и не поймали. Я была совершенно уверена, что это один из мятежников, но не заметила среди команды капитана Порфиры никого владеющего магией. И потом, будь в Освобождении волшебники, они бы давным-давно узнали о способностях Моппи и сами бы её тренировали.

Так кто же напал на Бетрис и Фэрона?

Кто отправил статуи в руины дворца и за нами с Моппи?

Едва держась на ногах, я сделала шаг назад, не в силах смотреть в глаза окаменевшему человеку.

– Если ты ищешь мастера Бетрис, боюсь, её уже увезли по моему распоряжению в более надёжное место, – сказал мужской голос у меня за спиной.

Я развернулась и увидела в проходе имперского уполномоченного Бенедикта. Он наклонил голову набок, его глаза насмешливо поблёскивали.

– Но раз уж ты всё равно проделала такой путь, может, останешься ненадолго, и мы продолжим наше обсуждение магической теории?

Моё горло будто парализовало. Я не смогла бы произнести заклинание, даже если бы очень захотела. Не говоря уж о том, что мой мозг был слишком занят, пытаясь разобраться в происходящем.

Бенедикт. Волшебник, так и не ставший мастером. Имперский уполномоченный.

– Не волнуйся, – продолжил он, чуть ли не мурлыча. – Я здесь не для того, чтобы тебя арестовать. Скажу больше: я восхищаюсь твоей настойчивостью. Я-то думал, что Мира к этому моменту уже отправила тебя на корабле назад на материк.

Я откашлялась, и ко мне наконец вернулся голос:

– Она собиралась. Но я… я не могу уехать. Я должна что-то сделать. Должен быть способ, как всё решить. Без войны.

– Ты знаешь, с самого нашего знакомства я был уверен, что мы с тобой одного поля ягоды, – сказал он. – Я целиком и полностью с тобой согласен. Мирное решение намного предпочтительнее. Не желаешь об этом поговорить? И как насчёт немного перекусить?

Бенедикт достал что-то из кармана и подбросил в воздух. Мне показалось, что это обычный белый носовой платок и пара монет, но затем он что-то пробормотал себе под нос, и эти вещи начали меняться.

Две монеты вытянулись в длинные тонкие прутья и свились в блестящие латунные стулья с изящными спинками и толстыми ножками, которые со звоном опустились на каменные плиты пола. Платок, колыхаясь на несуществующем ветру, завис между ними и превратился в чайный столик с исходящим паром чайником, сахарницей, кувшинчиком сливок и тарелкой с мини-сэндвичами с огурцом и с посыпанными сахарной пудрой вишнёвыми пирожными.

Я разинула рот: это была потрясающая демонстрация чар и преобразования. Я не уверена, что мастер Бетрис смогла бы её повторить – да вряд ли она стала бы и пытаться, посчитав это ненужным бахвальством. Это был образцовый пример использования магии ради самой магии, с единственной целью произвести впечатление.

И ведь сработало. На секунду я забыла обо всём, мой мозг едва не закипел в попытке проанализировать увиденное.

– Как вам удалось одновременно подогреть чай и охладить сливки? – вырвалось у меня. – Ведь согласно правилу Противоположностей, это…

– …невозможно? – Бенедикт сел на один из стульев, положил ногу на ногу и начал разливать чай. – В одном заклинании – да, но это была серия. Должен признать, это очень приятно – встретить юную особу со столь искренним интересом к магической теории. Большинство ребят твоего возраста волнуют лишь молнии и огненные шары.

Я плюхнулась на другой стул: у меня подломились колени от осознания всей масштабности его демонстрации.

– Я не понимаю, почему с такими способностями вы не смогли заслужить звание мастера.

– Я никогда не говорил, что я его не заслужил, – ответил он. – Мне приходилось бороться за каждую крупицу своей магии, вкладывать в учёбу все силы и душу – в отличие от некоторых моих сверстников, других учеников и учениц. Была среди них одна… клянусь, она родилась с голосом бога. Магия так легко ей давалась. Было невыносимо наблюдать, как она купается в похвале мастеров. Если мне приходилось практиковаться всю ночь, ей было достаточно мельком заглянуть в гримуар. Её сделали мастером, а меня… – Он глухо хохотнул. – Меня отослали домой. Мне отказали в единственной вещи, которую я любил больше всего на свете. – Он уставился в пустоту, мыслями вернувшись в прошлое. Его глаза пылали страстью и завистью. Мне это было так знакомо, что сердце дрогнуло. Наверняка я с точно таким же выражением читала письмо мастера Бетрис в её кабинете. Тень этих эмоций продолжала терзать мою душу, как незатухающий огонёк, готовый в любой момент разгореться испепеляющим пожаром, только дай ему волю.

Но сейчас всё было иначе, и не только потому, что на кону стояло будущее Медазии. Ещё неделю назад я думала, что обладай я силами Моппи, это решило бы все мои проблемы. Но жизнь намного сложнее, и именно этому меня пыталась научить мастер Бетрис. Ах, если бы она была здесь!

– Но теперь они поймут, как ошибались, – продолжил Бенедикт, и мне стало не по себе от его тона. – Потому что я единственный, кто способен восстановить порядок на Медазии. – Его взгляд сфокусировался на мне так резко, что у меня перехватило дыхание. – А ты, моя дорогая, мне в этом поможешь.

Глава 20

Озарение обрушилось на меня как удар кулаком в грудь, и я придушенно ахнула:

– Это были вы! Вы тот волшебник, подославший скрытчика! Вы превратили советника Фэрона в камень! Это вас русалки видели в затонувшем дворце!

Что-то промелькнуло в глубине глаз Бенедикта, но он лишь улыбнулся и кивнул, как фехтовальщик, признающий пропущенный укол:

– Да.

– Вы напали на меня!

– Меня прислали сюда, чтобы гарантировать власть Регии Терры. – Он невозмутимо сделал глоток чая, ни капельки не смущённый моими обвинениями. – Я узнал, что советник Фэрон сочувствует Освобождению. Он представлял угрозу. Я не мог допустить, чтобы медазийская корона попала в его руки. Это было тяжёлое решение, но его пришлось принять.

– В таком случае прикажите гвардейцам отпустить мастера Бетрис! – потребовала я. – Она поможет предотвратить войну!

Он с сожалением покачал головой:

– Боюсь, это невозможно. Преданность Джулиен до сих пор под вопросом. Мне нужно знать, что для людей, с которыми я работаю, проблемы Регии Терры являются первоочередными. Мне