— Добрый день, — я шагнул ей навстречу, — разрешите представиться, Урусов Константин Платонович, помещик из Злобино. Знаете такое имение? Отлично. Вы, должно быть, Мария Мальцова? Тогда у меня есть к вам разговор.

В её взгляде мелькнул страх, тут же сменившийся обречённостью и злостью.

— Завод не продаётся.

— Мария… Как вас по отчеству?

— Васильевна.

— Мария Васильевна, вы ошибаетесь насчёт меня. Даю слово дворянина, ничего плохого я не хочу. Можем мы поговорить с глазу на глаз?

Она кивнула в сторону дома.

— Идите за мной.

Оставив свою “банду” снаружи, я пошёл за женщиной. Внутри, сразу за входом, обнаружилась комната, видимо, служившая конторой завода. Несколько столов, шкафы с бумагами и толстыми тетрадями и полочка с хрустальной посудой — ваза, рюмки, графин, бокал и всякие тарелки.

— Присаживайтесь.

Мария прошла за один из столов, будто отгораживаясь от меня, и осталась стоять.

— Слушаю.

Я присел и улыбнулся ей, открыто и спокойно.

— Мария Васильевна, я в курсе ваших затруднений с Еропкиными. И хочу вам помочь.

— Завод не продаётся, — она процедила сквозь зубы, — ни в чьей помощи мы не нуждаемся.

— Что вы заладили? Не нужен мне ваш завод! Ни за деньги, ни даром.

— А что, — она смотрела на меня с подозрением, будто царь на бунтовщика, — что вы от меня хотите? Денег? Землю? Меня? — последние слова Мария выплюнула с отвращением.

— Хрусталь. Мне нужен хрусталь по моим чертежам. В качестве аванса я готов решить вашу проблему с Еропкиными.

Она недоверчиво посмотрела на меня, словно первый раз увидела. Устало опустилась на стул и неожиданно разрыдалась.

Глава 25 — Завод

Успокаивать плачущую женщину — та ещё работка. Не обращая на меня никакого внимания, она закрыла лицо ладонями и вовсю лила слёзы. Я пытался ей говорить что-то успокаивающее, погладил по голове, но всё было бесполезно — всхлипы стали только громче.

Хорошо ещё, что я приехал не один. В дверь заглянула Александра, ойкнула и тут же исчезла. А через минуту в комнату ворвались рыжая, Таня и Диего.

— Иди, Констан, — испанка взяла меня под локоть и настойчиво вытолкала на улицу, — без тебя разберёмся. Иди, иди, довёл девушку до слёз, медведь эдакий.

— Я?! Да ничего…

Возражать закрывшейся у меня перед носом двери было глупо, и я спустился с крыльца.

— Костя, — окликнул меня Бобров, — ну что там?

Они с Кижом сидели на подножке экипажа и что-то пили из фляжки. Пришлось испортить им пикник и привлечь к полезному труду.

— Подъём, господа, вас ждут срочные дела. Пётр, сходи пообщайся с рабочими, а то они слишком воинственно на нас смотрят. Объясни им ситуацию, только попроще, добейся от них помощи. Пусть покажут тебе территорию завода, чтобы ты мог нарисовать план. Узнай, реально ли временно остановить производство.

— Ага, сделаю.

Киж по моему взгляду понял, что ему тоже не дадут сидеть, и спрятал фляжку.

— Дмитрий, твоя задача: найти лестницы на крыши. Посмотри, где можно поставить наблюдательный пост, чтобы смотреть на дорогу. Заодно поищи позиции для стрелков.

Мертвец ухмыльнулся и лёгкой походкой двинулся исполнять. За те дни, что он слонялся по усадьбе, я заметил одну особенность Кижа — от безделья он впадает в меланхолию и начинает чудить. Но если нагрузить поручика заданием, то настроение у него резко повышается, а шалости пропадают. Осталось найти те горы, которые он будет сворачивать для занятости.

Мне, впрочем, тоже было чем заняться. Я обошёл заводской двор по периметру, прикидывая, где какие Знаки рисовать. Стены, земля, ворота. В принципе, магический план обороны я набросал ещё дома, и теперь надо было привязать его к местности. Так что я гулял, осматривался и ставил мелом жирные крестики.

— Константин Платонович! — на крыльце дома управляющего появилась Александра. — Подойдите, пожалуйста.

Ага, значит, привели Мальцову в чувство, теперь можно и поговорить о деле.

* * *

— Они давно к нам клинья подбивали, ещё с весны.

С Марией Васильевной мы беседовали за самоваром в большой столовой. Мои три девицы-красавицы слушали рассказ, вздыхая и охая. Вдобавок, к нам вышел управляющий Фома, с перевязанной головой и мутными от боли глазами. Он сидел с краю, почти не говорил и только пил чай. Было видно — он не верит в успех нашего предприятия.

— Муж им сразу отказал — понадеялся на защиту друзей и свои связи. Но в августе его арестовали и стали давить на Фому. Он долго отпирался, а неделю назад один из опричников выхватил саблю.

— А знакомые мужа не помогли?

Мария горько усмехнулась.

— Как только его арестовали, все “друзья” исчезли. Перестали писать и приезжать в гости. Особенно те, кто был ему чем-то должен. Вдобавок, поставщики начали задерживать сырьё или вовсе отказываться с нами работать. Думаю, они ждут новых владельцев.

Женщина покачала головой и шумно отпила чай из блюдечка.

— Мы поможем вам с Еропкиными. Но с поставщиками вы уж сами, не обессудьте.

— Разберусь, не в первый раз.

По её тону было ясно — действительно разберётся. Сделав ещё пару глотков, Мария посмотрела на меня пристальным взглядом.

— Что вы хотите за помощь? Я предпочту договориться заранее, чтобы у нас с вами не было недомолвок.

Я вытащил из кармана свёрнутый лист бумаги и передал ей. Несколько минут она изучала мой чертёж, водя пальцем по линиям.

— Сложная шлифовка, форму придётся вытачивать. Ммм… Штучное изделие.

— Для начала мне нужно сто комплектов.

Мария подняла бровь, будто удивляясь. Но в глазах у неё читалось совершенно другое — щёлкали костяшками счёты, подсчитывая убытки и прибыли.

— Мы сделаем для вас сто пятьдесят и будем полностью в расчёте, — подбила она итог. — Ни вы нам, ни мы вам не будем должны. Если, конечно, вы справитесь с опричниками. Сейчас набросаю договор.

Я смотрел, как она достаёт бумагу и окунает перо в чернильницу, и чувствовал — внутри орки-купчихи железный стержень. Не имело никакого значения то, что она разрыдалась при мне, у всех бывают минуты слабости. А вот дела она ведёт твёрдой рукой, даже без мужа. С ней надо быть настороже, чтобы ненароком не разула, но заключив договор, она исполнит его до последней