запятой. Что же, такой партнёр меня устраивает полностью.

* * *

Мы подписали договор и согласовали план. Сегодня готовимся, ночуем здесь же и завтра встречаем гостей. Я попросил остановить завод и отпустить рабочих по домам — случайные жертвы, как и свидетели, мне ни к чему. Но молодая купчиха поджала губы и отказалась:

— Утром. Отработают ночную смену, тогда и потушим печи.

Ясно, суровая морда зарождающегося капитализма — прибыль превыше всего. Но завод не мой, пусть делают что хотят.

Оставив хозяйку заниматься своими делами, я вывел мою банду на улицу.

— Диего, прикинь, пожалуйста, как нам их лучше встретить?

Испанка кивнула и пошла осматриваться на местности.

— Александра.

— Да, Константин Платонович?

— Вот схема Знаков, — я протянул ей лист бумаги, — посмотри, всё понятно?

Рыжая долго разглядывала мой рисунок и под конец кивнула.

— Вроде бы несложная.

— Отлично. Вместе с Таней идёте вокруг двора, находите крестики, поставленные мелом, и рисуете там схему. Вперёд!

Как же удобно, когда есть ученики. Можно всю рутину скинуть на них, а самому заняться творческими задачами. Так что я достал из чехла Нервного Принца и пошёл к воротам.

Обожаю рисовать нестандартные связки Знаков. Чувствую себя в этот момент свободным художником, эдаким Микеланджело, расписывающим Сикстинскую капеллу. Жаль, рядом нет магистра деланной магии, или хоть бакалавра, чтобы оценил полёт моей мысли. Увы, Александра и Таня ещё слишком неопытны, чтобы разобрать хитрое плетение эфира, и поработать на публику не получится.

Пока я рисовал Знаки-ловушки на въезде, Таня и Александра расписывали стены цехов и домика. Поначалу рыжая делала всё сама, позволяя орке только держать листок с чертежом. Но после третьего рисунка начала меняться с ней ролями. Очень хорошо — совместный труд сближает.

Закончили мы только к сумеркам. Собрались в доме управляющего, поужинали, и я отправил всех спать. Только Киж остался сидеть в столовой — мёртвому поручику отдых не требовался.

* * *

Утро началось с суеты. Завтрак, умывание, ворчание испанки, сонный Бобров, слишком жизнерадостный Киж с шуточками. Орка-купчиха только посмеивалась, глядя на всю нашу компанию. Ничего, меньше чем за час все окончательно проснулись и пришли в чувство.

Кижа я отправил на крышу завода — наблюдать за дорогой. Диего попросил приглядеть за двором, а сам занялся последними приготовлениями.

Наши экипажи спрятали за домиком управляющего, но прежде я достал из них ружья и вручил Боброву с ученицами. Место для них нашёл вчера поручик — второй этаж склада с небольшими окошками, похожими на бойницы. Вот туда я и загнал троицу. Пусть пока сидят, ждут и не высовываются. Особых надежд, что они пристрелят хоть пару опричников, я не питал: отвлекут и ладно.

Не успел я повесить на стены склада защитные Знаки, как подбежал Киж.

— Едут!

— Сколько? Далеко?

— Четыре кареты, минут через десять будут здесь.

Я указал на сторожку возле ворот.

— Спрячься там. На тебе обычные люди без Таланта. Справишься?

Киж ощерился вместо ответа, хищно показав зубы. Поправил палаш на поясе и умчался в засаду.

— Константин Платонович, — из дома управляющего вышла молодая купчиха, — уже? Я…

— Вернитесь в дом и не выходите, пока я не позову. Даже в окна не смотрите.

— Но надо же…

— Мария Васильевна, вы хотите вести переговоры с Еропкиными?

Она кивнула.

— Конечно. Они должны понять, что давить бесполезно.

— Вы ошибаетесь, Мария Васильевна. Гарантирую — переговоры провалятся. А вы подставитесь под удар, и я не смогу вам помочь.

Она поджала губы.

— Константин Платонович, но ведь тогда вы можете кого-то убить. Начнётся следствие, завод будет стоять, мы будем вынуждены влезть в долги.

Я подошёл к ней почти вплотную и перешёл на шёпот:

— Мария, послушайте. Я сам с ними поговорю, если есть маленький шанс разойтись мирно, мы им воспользуемся. Но если здесь будете вы, когда начнётся стрельба, ваш муж станет вдовцом. Поверьте, я забочусь исключительно о вас.

Кажется, я подступился к ней слишком близко, да ещё случайно коснулся руки. Орка покраснела, смутилась и потупилась. Чтобы скрыть замешательство, она порывисто перекрестила меня, развернулась и убежала в дом. Ладно, с этим внезапным порывом разберёмся после, сейчас надо думать о другом.

* * *

Во дворе завода остались только мы с Диего.

— Постарайся не подставляться, Констан, — ткнула меня кулаком в плечо испанка. — Я уже привыкла жить в твоей усадьбе и не хочу переезжать.

— Постарайся, — я ответил в тон ей, — не задеть меня, когда войдёшь в раж.

Диего ухмыльнулась.

— Ничего, потерпишь. Тебе полезно взглянуть на работу настоящего мастера.

— Ой, где?

— Что?

— Настоящий мастер. Хочу на него посмотреть.

— Ах ты, malparido!

Она шуточно замахнулась влепить мне подзатыльник. Увернуться от него не составило труда.

— Юный негодяй, издеваться над собственной наставницей! Ничего, на следующей тренировке я спущу с тебя штаны и отшлёпаю по розовой заднице.

— Если сумеешь поймать.

Испанка фыркнула.

— Вот ещё, больше мне делать нечего, как бегать за тобой. Сам придёшь и будешь умолять на коленях, чтобы я дала тебе этот урок.

Нашу пикировку прервал грохот — на вымощенный заводской двор въехали экипажи опричников. Боже мой, какой кич! Какой апломб! Старые, чуть ли не начала века кареты, размалёванные золотой краской. Или это настоящее сусальное золото? А кони? Да, авалонцы, ухоженные, с серебром на уздечках. Но даже с моего места видно, что лошади с большим пробегом — суставы гнутся с напряжением, скрипят на грани слышимости, а шкуры местами протёрты до дыр. Как говорили в другом месте и в другое время — понты галимые.

Четыре кареты вкатились в ворота и остановились рядком. Двери распахнулись и наружу высыпали опричники. Сколько их там? Человек двадцать с ружьями, судя по виду, с обычными пороховыми. Не слишком хорошая экипировка для разборок со мной, но они об этом ещё не догадываются. Кстати, ехали они не слишком комфортно, набившись внутрь, как селёдки в бочку.

Последними, из самой богато украшенной кареты, вышли только двое. Старик в меховом плаще и молодой щёголь, слишком высокий и худой, отчего походивший на каланчу. Как там их? Матвей Евграфович и Аристарх, кажется. Ага, заметили нас с Диего! Ну-с, господа, что делать будете?

То ли из озорства, то ли из природной вредности, Диего собрала вокруг себя вихрь эфира — неопасное, но