Шрифт:
Закладка:
Знаки по периметру заводского двора вспыхнули синим. Будто огромные кулаки начали месить сорвавшийся Талант в центре, разрушая эфирные нити, шатая кокон и сжимая со всех сторон.
Минут пять я наблюдал за произведённым эффектом. Но Знаки выбрали отпущенную силу и начинали гаснуть по одному. А тело “Каланчи” всё так же отплясывало на камнях и не собиралось успокаиваться.
Чёрт! Он опять набирает эфир! И что делать?
— Ы-ы-ы-ы!
Сорвавшийся Талант завыл так, что загудела земля. Эфир вокруг него начал закручиваться, перерождаясь в ураган. Плохо, очень плохо! От такой штуки я даже убежать не успею, а от завода и камешка не останется.
Я взбодрил забившегося в глубину Анубиса, тряхнув за шкирку. Давай, работать будем!
Левой рукой я взял древко невидимого лука, поднял и прицелился. Правой оттянул “тетиву” до самого уха, прищурился и выпустил “стрелу” — тугой жгут эфира.
Бамс!
“Стрела” пролетела над коконом сорванного Таланта и вонзилась в кирпичную кладку далеко позади. Посыпалась рыжая пыль, высокая заводская труба качнулась, накренилась и с грохотом упала, погребая мёртвого мага под обломками.
Ураган вздрогнул, перестал вращаться и рассеялся. Всё, нет больше “Каланчи” и его Таланта.
* * *
— Да-а-а, — ко мне подошла Диего, — натворили дел.
Я пожал плечами. Есть такое, не спорю. Главное, что справились, остальное неважно.
— И что теперь? — испанка обвела рукой двор. — Прикажешь их всех похоронить? Не боишься, что власти начнут интересоваться кучей трупов?
— Не боюсь.
Для пущего эффекта я вытянул руку и зловещим голосом произнёс:
— Прах возвращается к праху.
И активировал Печати, нарисованные на земле вчера. В качестве ловушки я не смог ими воспользоваться, а сейчас пришло время разрядить их с пользой.
Тела опричников вспыхнули синим пламенем. Секунда, другая, и вместо них — только плотный жирный пепел, лежащий кучками. Ещё мгновение, и даже он исчез.
Во дворе завода остались только механические лошади, сгоревшие кареты и битый кирпич от рухнувшей трубы.
— Вот и всё, — я устало улыбнулся, — не было здесь никаких Еропкиных. Никогда.
* * *
— Что за люди такие, а? Константин Платонович, вы видели? Мещане какие-то, а не опричники.
Киж вылез из укрытия и теперь возмущался во весь голос.
— Удар палашом — это честно, это красиво, по-мужски. И дырка ровная остаётся, зашивать удобно. А это?! Вы видели? Вилами человека тыкать! Я что, курёнок жареный, чтобы меня протыкали? Нет, вы меня извините, Константин Платонович, но я вам так скажу — выбирайте достойных противников, а не всяких дураков.
Мёртвый поручик сел на лавочку возле домика управляющего, снял рубашку и вытащил нитку с иголкой.
— Откуда он вообще вилы взял, идиот? С собой, что ли, привёз? Нет, я решительно возражаю против такой войны. Вилы! Тьфу на таких бесчестных людей.
Диего подошла к Кижу, с интересом рассматривая, как он пытается заштопать сам себя.
— Дай сюда, — испанка отобрала у него иголку, — не умеешь швы класть — не берись. Криво же шьёшь!
— Я не девичья вышивка, — огрызнулся Киж, — мне ровно не надо.
Но противиться не стал и позволил Диего зашить раны. Пока они там возились, я пошёл за Александрой, Таней и Бобровым.
Дверь склада криво висела на единственной целой петле. Однако, там что, взрыв был внутри? Я заглянул внутрь: ага, очень на то похоже. Ящики раскиданы, валяется всякий мусор, щепки, обрывки мешков.
— Есть кто живой?
Я вошёл — ни звука, ни шороха. Да, неплохой разгром здесь учинили. Переступая через обломки, я добрался до лестницы на второй этаж.
— Ау! Пётр, вы здесь?
Наверху послышался шум.
— Константин Платонович, — отозвалась Таня, — это вы?
— Я, кто же ещё. Сейчас поднимусь к вам.
— Нет! — гаркнули в два голоса Таня и Александра.
— Эээ…
— Не наступайте на лестницу, мы её…
— Заколдовали.
— Там Знаки.
— Снимайте, раз поставили, — я усмехнулся, — волшебницы.
— Константин Платонович…
— Мы не знаем как.
— Попробовали, один взорвался.
— Тогда стойте там, — скомандовал я ученицам, — сам всё сделаю. Пётр хоть живой?
— А чего ему сделается!? — хором возмутились девицы.
— Здесь я, Костя! — подал голос Бобров.
— Сидит, из фляжки хлебает, — наябедничала Александра.
— Дай девушкам по глотку, и отойдите от лестницы.
Наверху послышался топот, и я занялся ловушками. Нарисовал перед собой Знак эха и дунул на него тонкой струйкой. Знак дрогнул и рассеялся в воздухе мягким голубым светом. От этого сияния магические фигуры на ступеньках лестницы замерцали по контурам. Ну дают! Надо узнать, кто из них придумал такую штуку — по Знаку на каждой ступеньке. И когда только успели нарисовать?
Снимать такие заклятья можно разными способами. Первый и самый долгий — отключать каждый по отдельности, распутывая силовые нити. Второй вариант — шибануть эфирной “бомбой”, сносящей слабосильные Знаки. Но мне больше нравится третий.
Я взял из чехла Нервного Принца и начертил перед лестницей Знак нигредо. Стоило закончить последнюю линию, как рисунок принялся сворачиваться сам в себя. Скрутился в крохотный чёрный шар и запрыгал вверх по ступенькам. Будто жадный колобок, нигредо скакал по лестнице, на каждом прыжке пожирая эфирные конструкции. Ам! Ам! Ам!
У нигредо только два недостатка. Во-первых, “съесть” он может лишь простые, не слишком мощные Знаки. А во-вторых, действует всего минуту. Вот и сейчас он очистил только две трети лестницы, а потом распался, оставив в воздухе запах озона. Так что последние ступени мне пришлось разминировать вручную.
— Спускайтесь! Художницы, ёшки-матрёшки.
Послышались быстрые шаги, и две пары каблучков застучали по лестнице. Следом бухали сапоги Боброва, тащившего ружья.
— Константин Платонович, почему мы художницы? — первым делом спросила Александра с ноткой обиды.
— А зачем столько Знаков нарисовали?
— Испугались, — ответила за неё Таня, — чтобы опять не напали.
— Ой, вы же видели, Константин Платонович? — Александра затараторила. — Мы из окон стреляем, а тут за спиной как бахнет! И крики, жуть страшная! Мы кинулись к лестнице, а там эти. С ружьями! Петя как выстрелит! А тут голова лезет!
— Стоп, стоп. Рассказывай всё по порядку. Что
