Шрифт:
Закладка:
— Сэр! Мины по левому борту — их хорошо видно!
Голос кэптэна Харви был спокоен и деловит — командир «Дункана» наклонился над леерами и ткнул рукою вниз. Мур пригляделся и обомлел — темный шар проступал через неглубокую толщу воды, его можно было разглядеть. Мысли ужаснули — броненосец мог подорваться, когда отдавал якоря — если бы взяли чуть левее на сорок футов раздался взрыв. Страшное оружие даже для дредноута — два японских броненосца подорвались на таких минах под русским Порт-Артуром. И совсем недавно от мины трагически погиб линкор «Одейшес» — такую опасность нужно устранить немедленно и адмирал начал отдавать приказы:
— Всем траулерам поставить тралы и немедленно начать траление. Командам спустить катера и тщательно проверить места стоянки — мины обвеховать! Если есть возможность — отбуксировать на безопасное расстояние и подорвать! Доклады о минах делать незамедлительно! Флагманскому минеру немедленно приступить к составлению карт минных заграждений противника и руководить всеми работами по тралению!
Отдав приказы, Мур медленно раскурил сигару — согласно традициям Королевского Флота (а они свято соблюдались), только флагман имел право курить на мостике. К тому же дымящаяся сигара символизировала спокойствие адмирала и уверенность в себе — офицеры и матросы к подобным моментам относились трепетно и с пониманием. И командующий невозмутимым тоном негромко добавил:
— Поднять сигнал — высадку десанта продолжать!
Командующий гарнизона Порт-Стенли
генерал-майор барон фон Люттвиц
Фолкленды
— Их тут набито как сельдей в бочке! Куда ни посмотри, везде эти лоханки снуют, — генерал опустил бинокль, испытывая желание сплюнуть — на глазах у подчиненных требовалось вести себя сдержанно и не показывать растерянности. А сомнения в душе росли как снежный ком, превращая мысли в ледышки. И было над чем задуматься!
Барон Люттвиц присутствовал на демонстрации нового оружия в Потсдаме — там кайзер его познакомил с контр-адмиралом Лангсдорфом, а позже дал прочитать книги, что при первом ознакомлении буквально оглушили, словно быка ударом дубины. Война пошла совсем не так, как многие немцы, и он в том числе, думали — «удар в спину» и позор Версальского мира обернулись чувством невыносимой горечи за преданную Германию. В памяти тут же прозвучали слова императора Вильгельма:
«Барон, мы обязательно должны победить в этой войне, для того Всевышний нам даровал шанс! Думаю, вам следует прислушаться к тому, о чем расскажет адмирал Лангсдорф — любые его знания бесценны, без их реализации мы сокрушить всех наших врагов не сможем. А потому будьте предельно внимательны к его словам и приказам!»
Дальний путь на архипелаг запомнился вечной качкой и периодическими приступами «морской болезни», хотя сам Люттвиц от этого страдал гораздо меньше, чем его подчиненные офицеры и солдаты. Но более всего запомнились долгие разговоры за чашечкой кофе и бокалом рома с графом и генералом фон Трота — три аристократа быстро нашли общий язык, тем более темами бесед являлись не скачки или женщины, а война во всех ее проявлениях. Но такие встречи длились едва ли час в день — моряк сутками не сходил с мостика. Генералы либо читали книги по военному ремеслу, которых в корабельной библиотеке было очень много, либо время от времени кто-то из них, но чаще сам Люттвиц переходил на «Альтмарк». Для проверки занятий с офицерами и солдатами, что отнюдь не бездельничали на всем переходе, их день был поминутно расписан. Более того, самые интересные занятия проходили с офицерами Лангсдорфа по образцам новейшего вооружения — вот тут все военнослужащие рейхсвера были готовы дневать и ночевать в импровизированных учебных классах.
«Американцы» вызывали живейший интерес среди «пассажиров», которые уже догадались, что «псевдо-янки» совсем не те люди, за которых себя выдают. Но никто и никогда не обсуждал эту тему — приказы самого кайзера на этот счет выполнялись от и до. Да и сами моряки с серебристой нашивкой орла со свастикой над правым карманом были неразговорчивы во всех случаях, кроме тех, что напрямую связаны с войной. Барон несколько раз жестко пресекал подобные обсуждения среди своих офицеров, если они касались «пришельцев из будущего». Где суровым тоном, а где резким одергиванием вбивал в головы одну мысль — рейху помогают граждане САСШ немецкого происхождения. Все остальные домыслы и рассуждения будут расцениваться как измена Германии и кайзеру со всеми вытекающими последствиями…
— Англичане начали высадку, экселенц!
— Вижу, майор! Пусть их высаживается как можно больше, гауптман Шульц сам решит, когда ему начинать расстрел, а ваша задача поддержать его огнем вверенных вам батарей!
— Яволь, герр генерал, — командующий артиллерией майор Баумбаххер привычно вытянулся, зацепив фуражкой натянутую над головами маскировочную сетку. Люттвиц уже по достоинству оценил такое весьма полезное изобретение — совершенно безлесные острова, везде болота, камни, трава и невысокие, но протяженные кряжи — именно применение камуфлированных расцветок давало возможность остаться незамеченным для врага. Образцы таких тканей, как знал барон, еще в декабре тайно доставили в рейх, и за месяц успели изготовить несколько тысяч экземпляров новой униформы и многие сотни маскировочных комплектов и сетей.
В декабре, сразу после занятия архипелага, были определены участки, где англичанам будет удобнее всего высаживать десант — в том, что англичане постараются это проделать, никто из немцев не сомневался. Бухта Сан-Карлос на западной оконечности восточного острова была признана самой значимой, другие четыре в меньшем приоритете. В первую стянули семь 105 мм корабельных пушек, три батареи, а другие бухты прикрыли двумя десятками 88 мм орудий. Вот только огневые позиции оказались не на берегу, как ожидал сам Люттвиц, а в глубине острова, отведенные от берега за кряжи и хребты на 6–8 километров. Стрельба должна была вестись исключительно с закрытых позиций по данным корректировщиков, благо телефонов с проводами привезено с избытком, имелись так же радиостанции.
Барон одобрил такое решение, даже ему, армейскому генералу до мозга костей было ясно, что открыто расположенные орудия, к тому же не способные серьезно повредить любой бронированный корабль, англичане запросто снесут с позиций корабельной артиллерией за полчаса, не больше. А вот выявить и расстрелять замаскированные и закрытые хребтами позиции с борта броненосцев будет весьма затруднительно. Более того, в 4–5 километрах от берега определили и подготовили позиции для батарей полевых 105 мм гаубиц — благо проблема со средствами тяги была разрешена с помощью аргентинцев. Последние доставили в Порт-Стенли несколько сотен лошадей с повозками, наскоро изготовленными
