Шрифт:
Закладка:
— Скажи мне, Илья, о чем думаешь? — мурлычет она настырно.
Опустилась бы ты на колени.
— Думаю про твой сладкий рот, Рыжая. — надавливаю пальцем в уголок, размыкая губы. Совершаю поступательное движение, и ее зрачки расширяются. — Хочу тебя трахать, Сань. Всю хочу. Целиком и полностью. Сечешь?
— Секу… — лизнув кончиком языка мой палец, тесно скользит по нему губами. Как тогда.
Туда-сюда — и хана мне…
Выкатываю отборный трехэтажный мат. Забираю инициативу в свои руки, впиваюсь в девчонку голодным поцелуем, а затем, отстранившись, без спроса делаю то, чего так страстно желаю…
Пару минут спустя Рыжая застывает у стены и молча в шоке таращится на свой пострадавший живот.
Обалдевшая и прибитая.
— С днем рождения меня, что ли, — часто дыша, утыкаюсь носом в изгиб ее шеи и улыбаюсь.
— Это шутка такая? — отзывается глухо.
— Нет.
— Офигеть! И ты даже не сказал мне?! — возмущенно копошится и упирается ладошками в плечи.
— Слушай, Сань… — не позволяю выбраться из своих объятий. — А замути те бомбические оладушки, по-братски. Там в холодильнике все есть.
— Оладушки? — смотрит как на придурочного. — Может, торт? Раз ты именинник. Я умею. И чизкейк, и наполеон, и три шоколада.
— Не. Оладушки, — высекаю уверенно. — Мать всегда их готовила, когда я приезжал…
Глава 27. Братва
Саша
Илья разговаривает с кем-то по телефону на балконе, а я готовлю те самые оладушки, которые он просил. Заодно и плов варганю. Делов-то…
Когда мясо с пережаркой приобретает нужный мне цвет, добавляю в сковороду рис, заливаю все кипятком и накрываю крышкой.
В это же самое время в квартире вдруг становится очень шумно, а уже пару минут спустя на пороге кухни появляется толпа Паровозовских друганов.
— О, Саня! — приветствует меня Виталий Кабанов.
— Вот так сюрприз! — Кирилл Дымницкий проходится по моим ногам оценивающим взором и ставит на стул пакет. Судя по звуку, там бутылки.
— Здорово, Бесстыжая! — радостно орет Черепанов во все горло.
Пялится на грудь. Спускается глазами ниже.
Блин.
— Привет, ребята!
— Чем так пахнет? — принюхивается и заглядывает мне за спину. — Пышечки, охренеть! Угостишь?
— Конечно, — переставляю тарелку с оладьями поближе.
— А где наш именинник? — доносится из коридора.
— Илюха!
В проеме показываются еще трое. Этих товарищей я точно не знаю.
— Пацаны, это — Сашка, — представляет меня Черепанов. — Которая Бесстыжая. Сечете, что за телочка?
— А… Та самая? Рады знакомству. Динамит, можно просто Дима, — первым откликается блондин. — А это — Калаш.
— Слышь, у меня язык есть, спасибо, — недовольно перебивает его хмурый брюнет, держащий в руках нечто большое и запакованное. — Стас Калашников.
— Саша.
— Приятно.
— Данила, — следом отзывается третий. Тот, что с татуировкой на шее.
Красивый, кстати. Впрочем, и Дымницкий с Калашниковым внешне очень даже.
Ёлки-палки, как их всех запомнить-то? Передоз информации.
— А мне кажется… или пахнет пловом? — Кабан ведет носом и почесывает пузо.
— Угадал. Готовится на плите.
— Ооо. Вот это я понимаю!
— Пять баллов.
— Повезло Илюхе. Красивая, с ногами от ушей, еще и готовит.
— Зачет, — соглашается с Черепановым Калашников.
— Кольт кобра первого поколения? — скорее утверждаю, нежели спрашиваю, когда Дымницкий достает из кармана пистолет и кладет его на стол.
— Шаришь, — кивает.
— Шестизарядный короткоствольный револьвер с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Я гляну?
Кто-то присвистывает.
— Бери.
— Только не шмальни случайно, — предостерегает Дима Динамит.
Усмехнувшись, показываю небольшой трюк, в ходе которого револьвер остается без патронов.
Надо видеть их обалдевшие лица. Вон Кабан аж ошарашено рот приоткрывает.
А вы думали…
— Ну-ка повтори, — улыбается Кирилл.
Самодовольно улыбаюсь.
— Значит ты сказала «да»? — Черепанов поигрывает бровями.
— Ты о чем? — заряжаю пистолет.
— Я про «замутим, Бесстыжая», — подмигивает он мне, закидывая в себя очередной оладушек.
— А, ты про это. Ну вроде того… — неопределенно пожимаю плечом. Пока ведь статус наших с Паровозовым отношений не ясен.
— Оооо!
— Сработало, прикиньте! — они многозначительно переглядываются.
— Вы ешьте.
— Так для Илюхи же, — Виталик смешно таращится на пышные, благоухающие оладушки.
И хочется, и колется.
Забавный.
— Там еще целая гора есть, не переживайте.
Только после моих слов все присутствующие подключаются к Черепанову в желании помочь опустошить тарелку.
— Угощайся, — Даня протягивает мне мытое яблоко.
— Спасибо. Расскажите, как он залез туда? Высоко же! — любопытничаю, надкусывая фрукт.
— Это моя заслуга, — бьет себя в грудь Дима Динамит. — Я его туда на подъемнике поднял.
— Думали, свалится. В очко ж был бухой.
— Ваще не втыкали, за коим иксом ему туда наверх понадобилось, — хохочет Черепанов.
— Письмо Джульетте написать. Ромео херов.
— Написал. Умник Дымыч читает и орет ему: Илюх, все нереально круто, но бесстыжая пишется с двумя «с».
— Звездец!
— Видела б ты его озадаченную рожу!
— Это был тот еще эпик фэйл.[14]
Они громко ржут.
— Заценила, как он справился с возникшей траблой?[15]
— Заценила, — тоже смеюсь, когда в памяти всплывает та самая буква S, выбивающаяся из общего стиля.
— Чего разорались?
Сперва слышу недовольный женский голос, и только потом вижу девушку, застывшую в проеме.
Секунда. Другая.
Пацаны, угорая над ситуацией с подъемником, переговариваются между собой, а мы с ней пялимся друг на друга.
Она такииим взглядом смотрит на Илюхину футболку. Единственную вещь, надетую на меня…
— Пловчик подгорает, — услужливо заглядывает в сковороду Кабан.
— Сними, пожалуйста.
— Чья гостья? — осведомляется она такой интонацией, будто я посмела готовить на ее личной кухне.
Парни как-то подозрительно затихают.
— Так это, Свечка, с Илюхой она, — зачем-то выпаливает Черепанов. — Мутит.
Столько эмоций, непередаваемых текстом, в ее глазах читается. От искреннего удивления до злости.
— Да неужели…
— Александра Харитонова, — задираю нос. Тоже ее рассматриваю и знаете, прекрасно понимаю, что к чему. Нынешняя бывшую всегда по косвенным признакам вычислит. На раз!
— Лена, — помогает ей Антон.
— О, именинник!
Гомон голосов забивает неприятную паузу, возникшую в ходе нашего с ней знакомства.
Пока парни дружно поздравляют Паровозова с днюхой, я без конца прокручиваю в голове одну неприятную мысль. Связанную с этой Свечкой, разумеется.
— Короче, Илюха, хотим возродить традицию.
— Взамен превратившейся после обстрела в решето…
— Дарим тебе, братан, новую семиструнную! — горланит Кабан.
— Клим с Калашом выбирали. Знатоки.
Паровозов разворачивает подарочную упаковку. На губах появляется улыбка, а на щеке та самая симпатичная ямочка, которую я заметила еще тогда, в Жулебино.
— Ну че, как тебе?
— Тема. Спасибо, братва. На хрена бабло тратили?
Проходится пальцами по струнам. Видно по нему, что доволен.
— Да не гони. Скинулись. Чем не повод? — хлопает его по спине Динамит.
— Слышьте, давайте накроем. Выпить за здоровье Илюхи надо по-любому.
— Да и пожрать уже охота.
— Девчонки, — Черепанов потирает ладоши. — Организуете сабантуйчик?
— Без проблем.
— Сначала пусть пойдет переоденется, —
