Почему эту махину не видел никто?

Мысль, что меня мучила с самых первых минут после нашего выхода к морю.

Не травинка на поле, не лист в темном лесу. Целая башня. Крейсер, пусть даже уменьшенный, но из моря у берега он должен торчать, как.. я бросила взгляд на Аверина и покраснела невольно. А он ухмыльнулся. Негодник!

– Там включен исказитель оптических волн. – смилостивился надо мной наконец-то мой муж. – Все приборы работают именно с ними, рассмотреть башню можно лишь подойдя близко. И нет, твои мысли я не читаю. Просто… ты думаешь выразительно.

Вот ведь…

Мы близко и подошли. Незаметная взгляду каменистая насыпь, ставшая основанием крейсерской башни, с берегом соединялась узеньким перешейком. Приливов тут не было, у Зинейны естественных спутников не существует. И практически сразу увешанный датчиками и микрокамерами Горыныч гордо ушел на разведку. Скользя по камням толстыми лапами, тихо порыкивая и задрав гордо хвост наш неутомимый герой быстро преодолел тонкую ниточку перехода, и теперь капитан напряженно за ним наблюдал в свою почти-что-бинокль.

А я попыталась мужчин покормить, вспомнив основы общих навыков выживания.

На берегу рядом с нами валялись крупные ветки деревьев, обглоданные ветром и морем, как кости огромных зверей. Они распрекрасно ломались руками и бездымно горели теперь в маленьком, ярком костре между камнями. Зачем? Близость огня согревала, рождала уверенность в силах разумного человека.

Упаковки пайков, обнаруживающихся в рюкзаке Гесса, сами разогревались, стоило их приоткрыть. Очиститель воды тоже нашелся и спустя полчаса моих неуклюжих хлопот на крохотном пятачке между камней у костра поплыл запах горячей еды.

Сам наш биолог удалился осматривать берег, оставив нас с Пчхипхи на попечение капитана.

Коротышка насупилась, устроившись в тени крупного камня и от каждого шума вздрагивала тревожно.

Спустя час вернулся уставший Горыныч, получив заслуженный свой паек и теперь аппетитно вылизывал термобокс, как-то стремительно опустевший.

Макар ел аккуртано, псу вопросов не задавал, лишь только поглядывал на мерцающие в воздухе проекции с датчиков, предусмотрительно расставленных вокруг нашего лагеря.

– В башню действительно попытались проникнуть, – раздался рядом со мной голос Гесса. – И неоднократно.

Я вздрогнула, из рук чуть не выронив мягкую силиконовую бутылку. Опресненная и очищенная воды оказалась безвкусной.

– Не сомневаюсь, – ответил ему тихо Рик. – И насколько летально?

– Безукоризненно. – усмехнулся биолог. – Странно только, что всех погибших оставили здесь.

– Все умереть. – глубокомысленно заключила Пчхипхи, так и не притронувшись к еде.

Немудрено, после деликатесов поселка, серая масса пайка не казалась съедобной. Ну что же.. смерть от истощения маломерке не скоро грозит. Пусть немножечко похудеет. Мне совершенно не нравились взгляды, которыми она обжигала несчастного Гесса. На Аверина не рисковала смотреть, выбрав себе куда более крупную жертву.

– Я же Бог, ты забыла? – Рик улыбнулся лукаво, присаживаясь ко мне ближе и приобнимая. – Мы все в чем-то боги…

Судя по выражению смуглой физиономии Пчхипхи, она сомневалась в амбициях Рика. Я хоть иголки вытаскивала из Глитчей, а он… Кстати.

– А где моя бабочка? – вспомнила наконец о зверушке хозяйка. Но спросила я это не вслух, дав понять, что не доверяю Пчхипхи.

– В стазисе спит, – мягко откликнулся Гесс. – если сегодня мы попадем в эту башню, то…

– Попадем, – снова прервал его Рик. – И никаких «если». Там штатный замок, и судя по твоим собственным наблюдениям, защитный контур вполне эффективно работает и стабилен. Горыныч проверил.

Он рисковал нашим Горынычем? В первый момент я не услышанному не поверила. И снова подумала громко, конечно.

– Солнышко… – Рик коснулся губами виска, пресекая попытку себя оттолкнуть.– Я бы и сам туда влез, да проход завалило камнями. А Горыныч у нас – норный зверь с фантастической проходимостью. И поверь, от того, сможем ли мы активировать древний репер колонии, зависит сейчас очень многое.

– Стоят ли этого жизни? – я спросила, серьезно взглянув в его грозовые глаза.

– Я готов заплатить и своей, – легко согласился Аверин. – Ставки космически высоки, дорогая моя.

Тут же встал, отвернувшись и дав всем понять, что время для откровений закончилось.

Мы молча собрались, костер загасили и двинулись вслед за Горынычем.

Зачем же рискуем? Хороший вопрос…

Попасть башню колоний оказалось непросто. Мужчины буквально вползли по шероховатой, почти вертикальной поверхности на ребро равновесия маневрового двигателя, оттуда спустились за завалившие главный вход камни и спустя несколько долгих минут оттуда раздался вдруг звук приглушенного взрыва.

– Сдохли? – вытянув короткую шею и возбужденно подпрыгивая на месте, радостно хрюкнула Пчхипхи.

Захотелось ее придушить. Прямо здесь, голыми руками и с особой жестокостью. Сдержавшись с огромным трудом я потянулась к ней мысленно.

Горело чернильным огнем натуральное физической возбуждение, слегка притупив чувство голода. Еще любопытство и легкое опасение.

Безголовая кукла, зачем она нам? Никакого в ней смысла.

– Мы в порядке, Макар активирует коды для вход. Это займет полчаса, отвлекать его очень рискованно, не волнуйся, он справится. – произнес Гесс беззвучно.

Просто душка наш штатный биолог. Умеет всегда поддержать.

– Живы, колдуют. – ответила вслух я глитчихе.

И снова увидела скепсис на круглом лице. Странная у них тут вера в богов, мне неведомых.

Только пожала плечами. Бессмысленно спорить с личинкой, созданной с целью удовлетворения нужд хозяина…

Спустя почти час, когда я, передумав все самые жуткие сценарии гибели мужа и Гесса, уже собралась сама влезть в эти чертовы камни, раздался громкий хлопок и каменная панель внешнего шлюза носового отсека медленно сдвинулась в сторону. На несколько метров, достаточных для прохода на «борт» древней башни.

– Солнышко, радоваться еще пока рано, я запустил пару дронов в разведку, но нам этого мало.

Я хотела спросить, почему же они рисковали Горынычем, а не бездушными дронами, потом вспомнила крохотные былинки, гордо звавшиеся разведчиками, и промолчала. Такое устройство легко снесет морским бризом. И напрасно я лезу. Меня посвящают в детали исключительно ради спокойствия. Мужчины мои люди опытные и серьезные. Все, что я могу для них сделать – это их слушаться беспрекословно и не мешать.

Время, проводимое в ожидании, тянется долго. Скрипит песком на зубах, вызывает фантомные боли. Тянется бесконечно, выматывая, иссушая.

Я умела терпеть. Ждать я тоже умела. Видимо, где-то там, в моей личной ячейке небесного банка иссякли запасы всех этих бесценных умений. Я научилась ценить наше время. Минуты короткие, скоротечные. В любую секунду грозящие стать последними. Может быть, дело в этом? Не знаю.

Когда Рик вернулся за нами, мне твердо казалось, что на каменном берегу океана я провела уже целую вечность. Одна. Без него. Не хочу больше так,