– Не вздумай тут со мной пререкаться, слышишь?

Мэри тихо кивнула.

– На вопрос отвечай.

– Моя сестра чуть в обморок не упала. Я подумала, будет лучше, если…

– Ты решила, что вы заслуживаете отдыха, хотя и за дело-то толком не взялись! Дай-ка я научу тебя здешним порядкам, малютка. Всем вам приходится поначалу твердить одно и то же, ведь приезжают сюда сплошь безалаберные лентяи. Ничего, скоро исправишься.

Недобро блеснув глазами, садовник расстегнул ремень и одним быстрым движением вытащил его из шлевок. Мэри сделала шаг назад. Сердце тревожно забилось у самого горла. Она хотела было кинуться наутек, но зловещий окрик так и пригвоздил ее к месту.

– Сдвинешься хоть на дюйм – и твоя сестренка завтра с кровати встать не сможет.

Мэри резко развернулась к садовнику:

– Не смейте ее трогать!

Крю недобро уставился на нее и оскалился.

Мэри заслонила Лотти своим худеньким телом, чтобы уберечь от шквала садовничьей злобы.

– Не трогайте ее.

Лицо Крю в один миг побагровело. Он сомкнул на предплечье Мэри свою когтистую лапу и потащил по саду. Девочка сразу же отпустила сестренку, чтобы не увлечь ее за собой. Первый удар ремня обжег бедра огнем. После второго Мэри не сдержала стона. Вскоре боль сделалась непрерывной, но девочка старалась не обращать на нее внимания. Она просто стояла, согнувшись, пока садовник неутомимо бил ее сзади по голым ногам.

Наконец порка закончилась. Крю тяжело дышал от усталости. Мэри распрямилась и посмотрела на своего обидчика спокойным чистым взглядом, плотно сжав губы. Потом скрестила руки на груди и скривилась в презрительной гримасе. Такого поворота он явно не ожидал. Пока Крю продевал ремень в шлевки, на лице у него читалось замешательство.

– Слушай, что тебе говорят, и кончай лоботрясничать, или сестрице твоей не поздоровится, – пригрозил он наконец, затягивая ремень.

– Не трогайте ее, – повторила девочка, и на этот раз голос у нее был низким, ледяным.

Садовник удивленно уставился на нее и сощурился.

– Тебе что, еще разок напомнить, кто тут главный?

Мэри стояла непоколебимо, гордо вскинув подбородок, и даже не вздрогнула под его грозным взглядом.

Дыхание мучителя потихоньку замедлилось, но он по-прежнему не сводил с Мэри глаз. Потом коротко кивнул, радуясь своему триумфу, развернулся и бодро направился в сторону гаража. Девочка проводила его взглядом. Ноги сзади так болели, что дышать было трудно, но она не подавала виду.

Лотти кинулась к сестре и заключила ее в объятия.

– Прости меня, Мэри, прости! – со слезами взмолилась она.

Та погладила малышку по голове.

– Не волнуйся, мне совсем не больно. И ты ни в чем не виновата.

– Зря я тогда в тенек села! Ты ведь хотела мне помочь, только и всего. Прости!

Мэри обхватила личико Лотти ладонями и заглянула в голубые глаза сестренки, полные слез.

– За меня не беспокойся. Я в полном порядке. Видишь? Все хорошо. Это я должна о тебе заботиться, а не наоборот.

Мэри прижала девочку к груди и стала медленно гладить ее по спине, вырисовывая на ней круги ладонью, а Лотти продолжала рыдать ей в рубашку.

– Тише, тише, Лотти. Не будем показывать им наших слез. Мы ведь сильные.

Наконец малышка шмыгнула носом и отстранилась. Слезы у нее на лице уже стали высыхать.

– Да, Мэри! Обещаю, я буду сильной.

Девочка с шишковатыми коленками подошла к ним и скользнула взглядом по ногам Мэри.

– Я же говорила, не попадайтесь ему на глаза! Лихо он тебя отделал… Надо тебе ссадины йодом намазать и сделать холодный компресс. Идемте со мной, я вас в дом отведу.

– Мы же еще с работой не закончили… – возразила Мэри.

Девочка пожала плечами.

– Я никому не скажу. Да и потом, Форрест будет в ярости, если увидит рубцы, но Крю обязательно выставит виноватой тебя. Лучше не привлекать его внимание, говорю же, а если с ним Форрест из-за тебя повздорит, тут уже не отвертишься. Станешь садовнику врагом – всерьез пожалеешь.

Мэри улыбнулась.

– Спасибо, думаю, ссадины и впрямь надо бы чем-нибудь смазать. Ужасно жжет…

– Ну еще бы не жгло. Идите за мной.

Мэри с Лотти поспешили за девочкой, стараясь не отставать – шаг у той оказался слишком уж широким.

– Меня, кстати, Фэйт зовут. Я староста корпуса Эвелин.

– Приятно познакомиться! Я Мэри, а это моя сестренка Лотти.

– Знаю, – откликнулась Фэйт. – Надеюсь, вы не станете мне каждый день такие спектакли устраивать?

– Нет, конечно, – пообещала Мэри.

– Ну слава богу. А вообще, ты умничка. Не заплакала, даже ни разу не всхлипнула. – Фэйт улыбнулась Мэри.

– Спасибо, – ответила та. – Мне не впервой.

– Думаю, ты тут быстро освоишься. Но с Крю и правда лучше не сталкиваться. Остальные вполне себе ничего, кроме разве что нашей воспитательницы. При ней тоже не выделывайтесь.

– Спасибо, что предупредила, – кивнула Мэри.

Лотти шла молча, сосредоточенно посасывая большой палец, как часто делала, если сильно переживала. Мэри злилась на себя за то, что не может оградить сестру от всего этого ужаса, но вместе с тем радовалась, что получилось отвлечь внимание Крю на себя, а не то бы он и на Лотти гнев выместил, и тогда Мэри уже не смогла бы сдержаться.

Девочки вернулись в дом. Мэри легла спиной кверху на свою койку, а Фэйт тем временем достала аптечку. Внутри лежала жестяная коробочка с пластырями, бинт и небольшие запасы йода. Фэйт обработала йодом ссадины, сделала влажный компресс, а потом удалилась, помахав на прощание сестрам и велев им отдыхать и не привлекать к себе лишнего внимания, пока остальные не вернутся.

Лотти залезла на койку сестры и улеглась лицом к стене, не вынимая изо рта большого пальца. Мэри вплотную придвинулась к ней, обняла, прижала к себе. Лотти тихо всхлипывала, но не проронила ни слова. Сестра одной рукой гладила ее по голове, пряча под ресницами слезы. Шквал адреналина уже шел на спад, а боль усиливалась. Утром ноги будут в синяках и ссадинах, но их придется прятать от взрослых, чтобы у Крю не возникло неприятностей.

– Скоро Рождество, ты не забыла? – неожиданно пробормотала Лотти. – Интересно, что сейчас мама делает.

Мэри сглотнула и быстро стерла слезы тыльной стороной ладони.

– Ох, у меня как-то совсем из головы вылетело. Наверное, Рождество и впрямь скоро.

– Вот бы сейчас домой, к маме, – сквозь всхлипы прошептала Лотти.

– Лучше пока ни о маме, ни о Рождестве не думать, – ответила Мэри. Говорить было трудно: в горле встал болезненный ком. – Но обещаю, что однажды устрою тебе лучшее Рождество в жизни! У