– Ты должен узнать правду, – ответил Азраэль. – Правду о себе. О своем классе. О своем предназначении.

– А если я не хочу знать эту правду? – спросил Парцифаль.

– У тебя нет выбора, – сказал Азраэль. – А судьба уже сделала свой. Ты – Говновоз. И ты должен принять свою судьбу.

Парцифаль замолчал. Он знал, что Азраэль прав. У него не было выбора. Он был говновозом. И он должен был узнать, что это значит. Даже если эта правда разрушит его мир. Даже если она превратит его жизнь в ад. Он должен был идти дальше…

Мертвый лес сжимал парня в своих гнилых объятиях. Каждый шаг по этой проклятой земле отдавался тупой болью в висках. Азраэль, словно тень, скользил рядом, не издавая ни звука. Грызун, нахохлившись, бежал у ног сергея, изредка поводя носом – он явно чувствовал себя здесь неуютно.

Парцифаль проклинал все на свете, начиная с того момента, когда он впервые лег в капсулу виртуальной реальности.

– Сколько еще нам брести по этой мерзости? – хрипло спросил он, сплевывая виртуальный пепел.

– Терпение, – безжизненным голосом ответил Азраэль. – Ближе, чем ты думаешь.

Парцифаль скептически хмыкнул. Ближе, чем я думаю… К чему, черт возьми, можно быть ближе в этом забытом богом лесу, кроме как к собственной смерти?

Но он ошибался. Вскоре деревья расступились, открывая вид на небольшую поляну. В центре поляны возвышались руины – обломки стен, колонн, полуразрушенные статуи, покрытые толстым слоем мха и плесени.

– Что это за место? – спросил Парцифаль, разглядывая руины.

– Это… эхо прошлого, – ответил Азраэль. – Остатки храма Клана Солнечного Пепла.

– Клана Солнечного Пепла? – переспросил Парцифаль. – Что это еще за клан?

Азраэль подошел к одной из стен и прикоснулся к ней рукой. На поверхности камня проявился символ – стилизованное изображение солнца, окруженное языками пламени. Парцифаль видел этот символ раньше – в своих видениях.

– Это их знак, – сказал Азраэль. – Знак Клана Солнечного Пепла. Они были хранителями этого мира… Мира Аркадии. До того, как пришла тьма.

– Аркадия? – Парцифаль нахмурился. – Что за Аркадия? Я о таком мире не слышал.

– Ты многого не слышал, – сказал Азраэль. – Аркадия – один из древнейших миров на ветви Земли, давно уничтоженный силами тьмы. Задолго до появления Айронгарда. Клан Солнечного Пепла зародился именно там.

Внезапно, Парцифаля накрыло видение. Он увидел величественный город, купающийся в лучах золотого солнца. Он увидел воинов в сияющих доспехах, их лица были спокойны и уверены. Они владели магией света и огня, защищая свой мир от любой угрозы. И он увидел… себя. Он стоял среди этих воинов, одетый в такие же сияющие доспехи, его лицо было полно решимости. Он был одним из них. Он был… членом Клана Солнечного Пепла.

Видение исчезло. Парцифаль потряс головой, пытаясь прийти в себя.

– Что… что это было? – прошептал он.

– Это эхо прошлого, – ответил Азраэль. – Отголосок забытых времен. Ты видел Клан Солнечного Пепла во времена его расцвета. Ты видел… себя.

– Себя? – Парцифаль нахмурился. – Но… как это возможно? Я же… говновоз.

– Твой класс… он не то, чем кажется, – сказал Азраэль. – Он – искаженное отражение древней силы, силы Клана Солнечного Пепла. Силы, которая течет в твоих венах.

– Я ничего не понимаю, – сказал Парцифаль. – Ты говоришь загадками.

– Загадки – это все, что у нас осталось от прошлого, – ответил Азраэль, с грустью глядя на руины. – Но я постараюсь объяснить. Твой класс, "Говновоз"… это не просто набор навыков и способностей. Это… метка. Катализатор. Он пробуждает в тебе то, что дремало веками.

– О чем ты? – Парцифаль нахмурился. – Что дремало веками?

– Древняя сила, – сказал Азраэль, повернувшись к Парцифалю. – Сила, унаследованная тобой от Клана Солнечного Пепла. Она заложена в твоей крови, в твоих генах. И класс "Говновоз" – это ключ, который пробуждает эту силу. Он… фокусирует её. Направляет.

– Но… какая связь между… говновозом и… Солнечным Пеплом? – спросил Парцифаль, все еще не понимая. – Это же… абсурд.

– Абсурд – это твой мир, мальчик, – усмехнулся Азраэль. – Мир, который балансирует на грани безумия. А в безумии, как известно, своя логика. Клан Солнечного Пепла владел магией преобразования. Они могли изменять материю, превращать одно вещество в другое. И они использовали эту силу, чтобы… очищать мир от скверны. Они превращали тьму в свет, хаос в порядок, смерть… в жизнь.

– И как это связано с… говновозом? – упорствовал Парцифаль.

– Они брали самое низменное, самое отвратительное, самое… грязное, – сказал Азраэль, – и превращали это во что-то чистое и полезное. Они были… алхимиками реальности. Они брали энтропию и превращали ее в энергию. И твой класс… он пробуждает в тебе эту же способность. Ты можешь взять самую грязную, самую вонючую… сущность и превратить ее в нечто… невероятное. Ты – катализатор изменения. Ты – тот, кто может очистить мир от скверны.

Парцифаль молчал, пытаясь переварить услышанное. Он… алхимик реальности? Он… может превращать грязь в… что-то невероятное? Это звучало… слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но в то же время… это объясняло его странные способности, его видения, его… связь с канализацией.

– Но почему… говновоз? – спросил он наконец.

– Это… просто искажение, – сказал Азраэль. – Неправильный перевод древнего имени. На языке демиургов, тех, кто создал этот мир, твой класс называется… иначе. Но это не важно. Важно то, что ты – избранный. Ты – тот, кто может спасти этот мир. И не только этот.

Азраэль посмотрел на Парцифаля долгим, пронзительным взглядом. – Ты готов принять свою судьбу, Парцифаль? Готов стать… тем, кем тебе предназначено быть?

Парцифаль молчал. Он смотрел на руины, на символ Клана Солнечного Пепла, выжженный на древнем камне, на Азраэля, который словно испускал ауру таинственности и древней силы. В голове у него царил полный бардак. Все эти миры, древа, избранные, силы тьмы… Это было слишком много для его простого ума. Ему хотелось просто выпить пива, закурить и забыть обо всем этом кошмаре. Но он знал, что не может. Что-то внутри него, какая-то непонятная сила, тянула его вперед, заставляя идти до конца.

– Готов ли я? – переспросил он наконец, голосом, хриплым