Хасс подлетел к Маниле и приземлился рядом с ней, ухватившись когтями за выступ. Кажется, даже камни гудели и вибрировали от его прикосновения.

Манила подняла блеклый, растерянный взгляд и прошептала, едва шевеля непослушными губами:

– Ты тоже злой?

Кхассер тихо заурчал и потянулся к ней чтобы забрать.

– Не надо. Нет, – заплакала Манила, – я не хочу. Оставьте меня в покое.

Он не слушал. Подтянул ее к себе, подхватил одной палой, прижимая к могучей груди и снова взлетел, устремившись к узкому лазу, через который он сюда попал.

Под ним клокотал черный туман. Внутри него пульсировало голубое марево, раздавались приглушенные раскаты и треск, что-то полыхало, то тут, то там, озаряя пещеру яркими вспышками. В воздухе пахло снегом и грозой.

Хасс почти добрался до отверстия, когда все внутри перевернулось, и знакомое ощущение нахлынуло, сметая на своем пути все сомнения. На загривке дыбом встали волосы, из пасти сорвался дикий рев, от которого содрогнулись древние своды. Он посмотрел вниз. Туда, где снежный вихрь скручивался в тугую спираль, ширился, набирал мощь, втягивая в себя облака тех самых снежинок, подпитывался мерцающим светом голубых жил.

Это был Сеп-Хатти. И он проснулся.

Хасс протиснулся в узкий лаз, перехватил Манилу пастью, сомкнув зубы на худом плече. Укус – затянется, а вот из снежного бурана живым еще никто не выходил. Он начал карабкаться, так быстро насколько мог. Перескакивал с камня на камень, впиваясь когтями в неподатливые стены, жалея, что нельзя расправить крылья.

Снизу стонала пещера. Он слышал, как обваливаются камни, как трещит свод, из последний сил удерживая разрушительный ураган, и поднимался дальше. Где-то высоко маячил светлый проем выхода. Только бы успеть!

Ким была наверху. Распластавшись на животе, она лежала на самом краю обрыва и смотрела вниз, и сердце сжималось от страха и тревоги за кхассера и Манилу. В этой непроглядной бездне два самых дорогих человека на свете, и если с ними что-то случится, она не простит себе.

Сначала не было ничего кроме тьмы и тишины. Потом раздался какой-то шум. Будто, гора натужно вздохнула, и в лицо ударил по-зимнему холодный ветер. Ким отшатнулась от края, а когда вернулась обратно, увидела, как внизу, словно огромное чудовище клубиться пульсирующий сгусток.

А еще она увидела Хасса, карабкающегося наверх. И Манилу.

И они не успевали…

Вихрь, поднимающийся из недр драконьих скал, был быстрее. Он нагонял их.

– Хасс! – завизжала она, когда порыв ветра ударил, откидывая их от стены, – Хасс!!!

Ким кричала и кричала, пытаясь рассмотреть хоть что-то в ледяном буране, заполнившим ущелье. Она чувствовала, как челюсти вирты сжались на ее воротнике, но продолжала сопротивляться, цепляясь за край обрыва.

– Пусти меня! Пусти! Там Хасс! Манила!

Лисса не слушала. Она силой отволокла сопротивляющуюся хозяйку в сторону, затолкала за камень и рухнула следом, прикрывая ее своим телом. А спустя миг, ледяной, наполненный молниями столб Сеп-Хатти вырвался наружу и взметнулся до самых небес.

***

Сколько времени прошло, никто не мог сказать. Возможно, пролетела целая вечность, а возможно всего один лишь миг, за который Ким успела распрощаться с жизнью. Если бы не верная Лисса, она бы следом рванула, в ледяное нутро бурана. Потому что от одной мысли, что теперь она одна – ее чуть ли не вывернуло наизнанку и ничего не осталось кроме боли.

– Пусти меня! – Ким смогла выползти из-под вирты и теперь, давясь слезами, смотрела древнего стража, охраняющего границы Милрадии. На всякий случай Лисса держалась между ней и Сеп-Хатти, хотя больше всего на свете ей хотелось прижать уши, ощетиниться и броситься наутек.

Сеп-Хатти стоял на одном месте, и его смертельная непрерывно вращающаяся воронка то сужалась, то становилась чуть шире. Синела, наливаясь свинцовой тяжестью, потом скатывалась в призрачно-розовый и тут же расцветала голубыми вспышками.

Это было бы красиво, если бы не было так жутко.

Внутри, в самом сердце урагана виднелось темное пятно. Оно не извивалось в смертельном хороводе, не металось беспорядочно из стороны в сторону, а держалось строго по центру, а потом и вовсе начало приближаться. На боку стал надуваться пузырь. Как огромный нарыв он все напухал и напухал, а потом прорвался и с громким хлопком выплюнул на снег песочного зверя. Тот кубарем прокатился несколько метров и замер, уткнувшись мордой в сугроб.

– Хасс! – Ким и со всех ног бросилась в нему.

Кхассер с трудом поднялся на лапы, тряхнул гривой, пытаясь справиться с головокружением, потом пошевелил крыльями, чтобы убедиться, что они не сломаны. Он был потрепан, немного контужен, но никаких повреждений в себе не чувствовал. Рыжая девчонка, которую он умудрился удержать, все так же не приходила в себя, но была цела.

– Ты цел? – Ким судорожно вцепилась в его руку, – Цел?!

Ее голос дрожал, по щекам катились слезы, а глаза…Глаза открывали все, что творилось у нее на душе.

Зверь тихо заворчал, ласково толкнул ее носом в бок и хотел обернуться, но остановился, вовремя вспомнив, что после пробуждения не потрудился натянуть на себя даже штаны. Отстранился и в два прыжка скрылся в пещере, а обратно вышел уже полностью одетым.

Сначала он унес Манилу обратно в укрытие из старых одеял, потом молча сгреб Ким в охапку и прижал к себе, но взглядом неотрывно следил за Сеп-Хатти. Тот не уходил, не набрасывался, как это делал всегда, а вился на одном месте, наполняя ущелье грозовыми разрядами.

– Что с ним? – тихо прошептала Ким.

Хасс долго смотрел, пытаясь понять, что гудит внутри него самого и почему этот гул резонирует с Сеп-Хатти, и наконец произнес:

– Мы все делали неправильно.

– Я не понимаю.

Он тоже пока не до конца понимал. Осознание истины кружилось в голове, не позволяя себя ухватить. Дразнило, манило, подходя обманчиво близко и тут же насмешливо ускользало.

Кхассер отстранил от себя девушку:

– Стой тут.

– Не надо! – Ким попыталась его удержать, но куда там! Проще сдвинуть серую скалу, чем его.

Не торопясь, он подходил все ближе и ближе, пока переливающаяся цветными всполохами воронка Сеп-Хатти не оказалась совсем рядом. Ветер бил в лицо, миллионы колючих льдинок слепили глаза и царапали кожу, но Хасс стоял, позволяя себя рассматривать.

Да, Сеп-Хатти смотрел на него. Древний взгляд, скользил по мужской фигуре, изучал, искал страх и слабость, но их не было.

Потому что кхассер, наконец, понял.

Он протянул руку и аккуратно прикоснулся, чувствуя не только холод, но и что-то еще. Пульсирующий отклик, так похожий на биение его собственного