внутри кипела энергия, та самая, которой так щедро делилась с ним Ким. И этот свет, пульсирующий по венам, не только давал силы, но и наполнял уверенностью, что выход есть. Просто надо его найти.

Вот только где искать, никто из них не знал.

В полнейшем молчании они спустились ниже, сделали круг над перевалом, и Хасс, взяв след Лиссы, устремился по нему дальше в горы. Поднялся по склону, миновал узкий каменный перешеек над пропастью и приземлился на край уступа. Чуть дальше чернел неровный зев пещеры, однажды уже ставшей приютом для беглянки из Андракиса, и к нему вела вереница следов, а рядом на белом снегу алели ярко-рубиновые капли крови.

– Лисса! – Ким неуклюже скатилась со спины кхассера и, проваливаясь по щиколотку в снег, бросилась внутрь.

Там было сумрачно и неуютно. Низкий серый свод давил, нависая над самой головой, стылый ветер завывал на входе, в центре сиротливо темнели останки их прошлого костерка.

Вирта стояла возле дальней стены. Вид у нее был плачевный и совершенно измученный. Ее трясло, на бедре зияла некрасивая рваная рана – прощальный подарок от стражей Милрадии. Понуро опустив голову и тяжело дыша, она мутным взглядом наблюдала за тем, как приближается ее маленькая, но такая отчаянная хозяйка.

– Бедная ты, моя девочка, – Ким гладила чешуйчатую морду, едва сдерживала слезы, – спасибо тебе за все. Без тебя мы бы не справились. Потерпи немножко. Сейчас сниму с тебя все это. Станет легче.

Отклонившись чуть в сторону, она посмотрела на рану вблизи – края уже запеклись и, хотя глубокая алая сердцевина раны сочилась кровью, все было не так страшно, как казалось на первый взгляд. Копье или болт, лишь мазнули по боку, распоров шкуру, но практически не задели мышцу. Надо просто почистить и перевязать.

– Ты обустраивайся здесь, – как-то хрипло и сдавленно произнес Хасс, – я сейчас проверю местность и вернусь.

Он так стремительно выскочил на улицу, что Ким даже не успела ничего сказать.

– Ладно, – растерянно посмотрела ему вслед и пожала плечами, – обустраиваться, значит обустраиваться.

Первым делом она проверила в порядке ли Манила, и на месте ли первородный камень. Потом стащила одеяла и подготовила лежанку для своей бесчувственной подруги. Затем настала очередь и самой Манилы, которая все так же болталась поперек седла. Едва не ободрав ногти, Ким развязала тугие узлы и попыталась стащить ее вниз, но не смогла. Слишком высоко и неудобно, а Хасс, как назло, ушел, и помочь некому.

– Лисса, миленькая, я знаю, что тебе очень больно, но пригнись, пожалуйста. Я не смогу ее сама снять, мне сил не хватает.

С тихим стоном вирта плюхнулась на передние колени, а потом медленно, стараясь не тревожить раненную ногу опустила и зад.

– Спасибо.

Кое-как ей удалось вытащить подругу из седла. Она была безвольная, как поломанная кукла, расслабленная и оттого неудобно тяжёлая.

Чуть не повалившись вместе с ней, Ким все же смогла уложить ее на одеяло, и вторым прикрыть сверху, заботливо подоткнув со всех сторон, чтобы не поддувало.

Все это время Манила так и не приходила в себя. Ее губы были бледны, как у покойника, длинные ресницы не дрожали и, даже казалось, что она и не дышит вовсе. Ким пришлось склониться к ее лицу и долго слушать, прежде чем до ее слуха донесся тихий, едва различимый вдох.

Еще жива. Но надолго ли? В горах, среди камней и холода…сколько она сможет продержаться? Может, стоило оставить ее в монастыре, там хоть было тепло и пускай скудно, но все-таки кормили. А еще и давали можжевеловый чай.

Ким вспомнила миар-таны и сердито тряхнула головой. Нет. Все правильно она сделала, когда решила забрать Манилу из того страшного места. Как-нибудь справятся, вытянут.

На всякий случай она простерла над ней ладони, надеясь, что получится подлечить. Хоть немножко. Но увы, сила, которая еще совсем недавно сама текла сквозь пальцы, теперь не реагировала. Не откликнулась она и в тот момент, когда Ким пыталась помочь Лиссе. Внутреннее тепло, так отзывчиво льнущее к кхассеру совершенно не хотело помогать остальным. Пришлось ей самой набирать снега, топить его в маленьком котелке, чтобы было, что пить и чем промыть рану вирте.

Жалея, что в горах не найти равнинника, который так хорошо снимал боль и помогал залечивать раны, Ким оторвала широкую полосу ткани от подола Манилы.

– Прости, Мил, не до красоты сейчас. Надо Лиссу перевязать.

Вооружившись самодельными, пусть и не очень чистыми, но все-таки бинтами, Ким направилась к вирте. Та неспешно вылизывала рану и тихо ворчала себе под нос, возмущаясь таким раскладом.

– Давай я…

Лисса не дослушала. Вскочила на ноги, не смотря на ранение, глухо зарычала и вся ощетинилась, глядя куда-то ей за спину.

Ким резко обернулась.

На входе, перекрывая его полностью огромными, хищно поднятыми крыльями, стоял кхассер. И вид у него был устрашающий. Дикий.

***

– Хасс? – позвала Ким, но отклика в звериных глазах не было.

Она впервые видела его таким – диким, необузданным, полностью утратившим человеческое я.

Кинт безотрывно следил за Лиссой. Ее кровь…такая сладкая и такая доступная. Один прыжок, сжать челюсти на чешуйчатой шее, разодрать гортань и по глоткам выпить ее жизнь. Зверь хотел охоты. Яростной, бескомпромиссной, такой чтобы до сыта накормить своих внутренних демонов, чтобы они довольно урчали, бесновались и праздновали победу.

Припадая на передние лапы, он начал медленно приближаться. На кончике его хвоста едва заметно подрагивало ядовитое жало, готовое вонзиться в брюхо беззащитной жертвы.

Вирта захрипела, заметалась по пещере, пытаясь укрыться от жестокого хищника. Потеряв от страха голову, она бросалась на стены, пытаясь вскарабкаться по ним, но свод пещеры был таким низким, что спрятаться было негде. Да и некуда, крылатый кхассер в любом месте сможет до нее добраться.

Выхода нет, бесполезно. Хасс предвкушающе провел языком по белоснежным, острым клыкам. Сначала он доберётся до нее, потом до девки, которая едва дышала в дальнем углу, в ворохе из одеял и тряпья. А потом…

– Хасс!

Бледная, худенькая девушка с глазами цвета кошачьих изумрудов и растрепавшейся пшеничной косой, бросилась к нему. Он не успел даже понять, как так произошло, что она оказалась рядом, с размаху налетела на него и…обняла за оскалившуюся морду. Обхватила так сильно, как только могла, прижалась всем телом и зажмурилась.

– Пожалуйста, Хасс, приди в себя, – шептала она, – пожалуйста.

Теплая ладошка ласково водила по густой гриве, каждым прикосновением сбивая с толка, обескураживая и сминая ту ярость, что кипела в душе всего несколько мгновений