землю, но тут же вскочил на ноги уже в человеческом обличье, абсолютно обнаженный, поскольку остатки одежды слетели с него еще во время первого перевоплощения. Сейчас же Лебедь увидела перед собой великолепно сложенного юношу, что твердым шагом и с кривой улыбкой на красивом лице, шел на Асгейра. Вокруг молодого мужчины поднялся прозрачный столб — это воздух, подвластный Дьярви — его сила, такая же, как и у матери волчицы, выставила защитный щит против колдуна. Как и предполагала Брунхильда, Дьярви был слишком уверен в себе и поплатился за это быстрее, чем думал.

Асгейр был настроен на убийство. Он давно хотел лишить волчицу ее наследника. Он ненавидел клан оборотней, что хранили Север и мечтал причинить боль стае, лишив их будущего вожака. А Дьярви обещал стать сильным и умелым волком. Он единственный мог перенять силу матери. И единственный, кто мог впоследствии справиться с ней.

— Умри! — крикнул колдун и сложив руки выбросил их вперед, а затем раскрыл пальцы, до этого сжатые в замок. Он собрал в удар всю свою силу. От Дьярви не должно было остаться даже ямки на земле.

Брунхильда подоспела вовремя, чтобы принять удар, назначенный сыну, на себя. Дьярви упал на землю, отброшенный матерью в сторону. Сама же Брунхильда застыла на месте, глядя на колдуна своими чистыми золотыми глазами. Асгейр удивленно моргнул. Он знал, сколько силы было вложено в этот удар и не мог понять, отчего эта женщина, или как они называли себя в стае, самка, все еще стоит на ногах. Хотя он уже видел, как разрушается ее хрупкая аура. Как идет трещинками и осыпается.

Хредерик, к этому времени пришел в себя. Первым делом он метнулся к Дьярви, чтобы помочь тому встать. Волк встряхнул головой и посмотрел на мать.

— Уходите за девушкой, — сказала Брунхильда и повернулась к Асгейру.

— Мама! — крикнул было Дьярви, но Хредерик, видевший больше, чем неопытный волк, дернул сына Брунхильды за руку.

— Уходим, — рявкнул он, — Слушайся свою мать.

Они перевоплотились за одно мгновение и вот уже мимо Лебедь, застывшей в воротах, пронеслись два оборотня. Их вел запах Вереи.

Брунхильда проводила взглядом сына и своего друга, а затем повернула лицо к колдуну.

— Зря ты покинула свои земли, Хранительница, — сказал Асгейр с улыбкой. Его не беспокоило то, что оборотни ушли, ведь он знал, что легко отыщет после. Сейчас у него появилась возможность забрать у волчицы то, что он уже давно по праву считал своим — ее силу, без которой род Хранителей Севера иссякнет.

Брунхильда улыбнулась. Она уже знала, чем закончится для нее этот разговор. Но бежать не было смысла. Она собрала последние силы и метнула в колдуна сгусток ветра, собранный в оглушительный удар, способный свалить самое толстое дерево. Но Асгейр выставил защиту и удар рассыпался тонкими кристаликами льда, наткнувшись на ее поверхность.

— А теперь — я! — прокричал Асгейр довольно и шагнул к волчице…

Брунхильда только улыбнулась и закрыла глаза.

Лебедь видела, как от прекрасной женщины, что посмела противостоять колдуну, остался только тонкий крошечный смерч. Ее тело осело и рассыпалось туманом и волосками белой шерсти, а Асгейр пригнулся вниз и закрыв глаза, втянул смерч внутрь себя через широко открытый рот, а затем довольно улыбнулся и распрямил спину.

Из дома выбежали на шум дружинники. Лебедь увидела, как Асгейр повернул к ней свое лицо, не обратив внимания на вооружённых людей, которые первым делом ринулись к своему вождю. Колдун улыбнулся девушке, ласково и нежно, так как не улыбался даже в момент восхождения к итогу страсти. А затем побежал вперед, мимо княжны. И только ветер взметнул вверх ее длинные юбки, да взъерошил волосы. И Лебедь отчего-то поняла, что они больше уже не увидятся. Никогда.

Дьярви споткнулся и упал. Растянулся на земле, как маленький волчонок, что делает свои первые шажки. Хредерик опустился рядом и взглянул своими большими умными глазами в глаза волка.

Дьярви почувствовал острую боль в сердце, которая сменилась на пугающую пустоту, а затем, следом за этим пришло понимание, что матери больше нет. Волк посмотрел на сову. Хредерик молчал и только смотрел в ответ и неожиданно Дьярви увидел, что у совы почти такие же глаза, какие были у его матери. Тот же цвет…

— Ее больше нет! — сказал внутренний голос, принадлежавший Дьярви-человеку.

Волк задрал голову вверх и завыл. Из домов стали выглядывать люди, перепуганные этим криком. Увидев на улице волка, кто-то запустил в него цветочным горшком.

Хредерик взлетел вверх и обрушился на голову своего спутника, словно пробуждая его от боли.

— Уходим. Уходим! — ухнул он ему в морду, — Девчонка. Огонь! Иначе она умерла напрасно!

Волк встал и отряхнулся. Из двора ближайшего дома уже выскочил какой-то мужичонка в наспех наброшенном полушубке. Кто-то спустил с цепи собаку, и та рванулась вперед, намереваясь вцепится волку в лапу, но увидев взгляд его глаза, остановилась неподалеку и просто облаяла чужака.

— Уходим, — согласился Дьярви. Брунхильду он будет оплакивать потом. Хредерик прав. Его мать ни за что не допустила бы, чтобы Асгейр исполнил свой замысел.

Сейчас было важно найти девушку. И Дьярви понимал, что колдун уже скорее всего тоже бросился в погоню.

— Мы не должны опоздать! — подумал волк и побежал вперед.

Хредерик поднялся в небо и пролетел над домами, высматривая девушку и ее спутника, старика с арфой. Он понимал, что дедок, в силу преклонного возраста, не бегун, а значит, далеко уйти они не могли.

А справа от совы над домами несся вперед темный вихрь. Он затягивал птиц, что сидели на крышах домов в свои черные недра и мчался вперед.

Асгейр тоже высматривал свою жертву, и он был уверен, что найдет ее первой.

Мы бежали так долго и так быстро, что сердце ухало уже где-то в ушах, а ноги просто отказывались нести нас дальше и если таково было мне, молодой девчонке, привыкшей к танцам, то как чувствовал себя старик?

Остановившись посреди улицы, мы отошли под тень одного из домов. Я прислонилась спиной к деревянной стене и застыла, слушая удары собственного сердца.

— Бум, бум, — кто-то внутри меня похоже, бил в огромный барабан, обтянутый кожей.

Затем я посмотрела вперед.

Утренний город оживал. На улицах уже появились первые прохожие. Пробежала выпущенная кем-то собака. Псина отчего-то остановилась возле нас и обнюхала мои ноги, прежде чем продолжить свой путь. Булочник открыл свою лавку неподалеку от нас и в воздухе потянулись ароматные запахи свежего