Это было облегчением. Поговорим о том, что это было близко.

— Все в порядке? — спросил большой сексуальный хрен, когда я вернулась в гостиную. Он сидел на моем диване, отчего он вдруг стал казаться намного меньше, чем я помнила.

Я кивнула, заняв единственное место, расположенное перпендикулярно дивану.

— Ага. Итак… я на правильном пути со своими записями?

Он посмотрел на мой блокнот в своих руках, затем прищурился на меня. Затем бросил взгляд на пустое место на диване рядом с собой.

Упрямо делая вид, что не слежу за ходом его мыслей, я просто невинно моргала в ожидании его ответа.

Он бросил на меня взгляд, затем вздохнул и отбросил тетрадь в сторону.

— Мы не должны пытаться обсуждать академические вопросы после вина. Мы наделаем кучу ошибок. Расскажи мне о том, как ты начала заниматься живописью.

Я сморщила нос, закинув ногу на ногу, чтобы обнять колено.

— Почему у меня такое чувство, что ты берешь у меня интервью, Джон?

Его улыбка слегка померкла.

— Правда? Прости, это не было моим намерением. Я просто считаю, что это помогает мне как учителю понять, что движет моими учениками. Где лежит их истинная страсть, будь то теория искусства, практика или история. — Он наклонился вперед, положив свои восхитительные предплечья на колени. — Помоги мне узнать тебя лучше, Тристиан.

Почему мое имя звучит так чертовски сексуально на его языке? Это должно быть акцент. Это было единственное объяснение.

Я тяжело сглотнула, все мои придумки вылетели из головы. Что-то в том, как напряженно он смотрел в мои глаза, лишило меня способности лгать.

— Нельсон втянул меня в это, — призналась я, мой голос был мягким. — Я встретила его в первый раз, когда мне было шесть лет. В казино. У моей мамы была очень плохая привычка играть в азартные игры, и она просто взяла меня с собой, а потом забыла, что я там была. Однажды ночью, должно быть, уже за полночь, я заблудилась, когда искала выпавшие четвертаки. Вдруг все вокруг стало выглядеть одинаково: яркий свет, громкие звуки и незнакомые люди. Моей мамы нигде не было видно, и я запаниковала.

Я сделала паузу, чтобы вздохнуть, вспоминая тот страх покинутости, как будто это было вчера, и Джон сдвинулся вперед на своем сиденье, несколько сократив расстояние между нами.

— И в тот день ты встретила Нельсона? — тихо спросил он, озабоченно нахмурив брови.

Я кивнула.

— Он нашел меня свернувшейся калачиком и плачущей под закрытым столом для игры в рулетку. Я рассказала ему, что случилось, и он помог мне найти маму. Она даже не заметила, что меня не было. — Сука. — Потом несколько ночей спустя он снова увидел меня там с ней. Он купил мне шоколадное молоко и задавал вопросы, которые заставили меня почувствовать себя… не знаю. Видимой. А через несколько часов он пришел с пакетом из сувенирного магазина казино. В нем была книжка-раскраска и баночка красивых цветных карандашей. Это была самая невероятная вещь в моей жизни.

— Это было очень мило с его стороны, — пробормотал Джон. — Вы часто виделись с ним после этого?

Я покачала головой.

— Нет, несколько лет. Я раскрасила каждую страницу в той книге, а потом мне удалось раздобыть чистую бумагу, чтобы начать рисовать картинки самой. В конце концов, карандаши закончились, а мама не стала покупать новые.

Он нахмурился.

— Дай угадаю, арендная плата была уже просрочена на несколько месяцев, а электричество вот-вот отключат?

Я слабо рассмеялась, отпустив колено, чтобы достать свое вино на столе.

— Откуда ты знаешь?

Джон помрачнел.

— Я знаю азартных игроков. Так как ты снова встретилась с Нельсоном?

Я сделала огромный, не слишком женственный глоток вина и тяжело сглотнула.

— Опять в том же казино. На этот раз мне было около девяти, я думаю? Он нашел меня в баре, я рисовала портреты посетителей синей шариковой ручкой на салфетках. Он запомнил меня и долго сидел, разговаривая со мной. В основном спрашивал о моей маме и о том, почему ребенок моего возраста находится в баре казино. Ну, знаешь, обычные вопросы.

Джон провел рукой по волосам.

— Да, я знаю. Так что случилось с твоей мамой? Почему ты живешь с Нельсоном?

Я улыбнулась, затем снова отпила вина.

— Я не живу с ним, мы просто соседи. Хотя формально Хэнк — мой домовладелец.

— Ах да, я помню, он упоминал, что он дизайнер интерьеров. Он проделал прекрасную работу над этой перепланировкой. — Взгляд Джона с благодарностью просканировал мой лофт с открытой планировкой, и у меня внутри все потеплело от гордости за Хэнка.

— В ту ночь, когда мне было девять лет, Нельсон дал мне визитку и сказал, что если я когда-нибудь попаду в беду и мне понадобится кто-то, кто будет меня охранять, позвонить по номеру на ней. Я спрятала ее в свои принадлежности для рисования и практически забыла о ней, пока мне не исполнилось одиннадцать и я не убежала из дома. Я была глупа, наивна, у меня не было никакого плана… но я отказывалась возвращаться домой. Потом я нашла карточку Нельсона на дне своей сумки и решила, что мне нечего терять. — Я пожала плечами, допивая вино еще одним глотком. — Остальное, как говорится, уже история.

Джон изучал меня в течение долгого, спокойного момента. Затем он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

— Итак… у нас больше общего, чем я предполагал.

Это удивило меня, и я проанализировала язык его тела. Он беспокоился за меня, да, но он также был напряжен и немного защищался.

— Твоя мама тоже?

Он покачал головой.

— Мой отец. Моя мать умерла, когда мне было четыре года. Рак мозга.

Я тихонько вздохнула.

— Джон, мне жаль…

— Я едва помню её, — признался он с грустной улыбкой. — Но она была всем миром для моего отца. Он никого