мы ели, что меня пугало. Я не открывалась никому, кроме своих пожилых соседей, и уж точно не доверяла так сильно Джону, как и не могла просто выгнать его. А он выглядел серьёзно. Так что я скормила ему какую-то слабенькую чушь, которая едва ли даже открывала завесу моей истории с Нельсоном и Хэнком.

— Почему у меня такое чувство, что ты не говоришь мне правду? — спросил он, откинувшись на спинку стула и широко расставив ноги. Я ненавидела, когда мужчины делали это в общественном транспорте, но в данной обстановке это было по-дурацки сексуально. Как будто ему нужно было дополнительное пространство для его массивного члена.

Черт. Неправильный ход мыслей, Трис.

— Почему я должна чувствовать необходимость лгать? — ответила я, вставая, чтобы отнести наши грязные тарелки на кухню, просто чтобы больше не думать о члене Джона. — Я же не какой-то смертоносный убийца, работающий на тайное сообщество. Я усмехнулась про себя, думая о том, какой дерьмовый убийца из меня бы получился.

Джон осушил последний бокал вина и присоединился ко мне на кухне.

— Нет, у тебя нет нужных вибраций для Гильдии наемников. Ты слишком… человек.

Я насмехалась.

— Еще бы. — Забавный парень. Как будто такое вообще существует. — Я думала, что сегодня ты собираешься помочь мне с диссертацией, а не глубоко нырять в мою личную жизнь.

— Кстати говоря, — он воспользовался открытием, которое я не собиралась предоставлять. — Как прошло твое свидание сегодня днем? Не может быть, чтобы все было хорошо, если ты в одиночку ходишь за китайской кухней на ужин.

Я открыла еще одну бутылку вина.

— Ты ничего не можешь с собой поделать, да? Может, мне стоит спросить, как прошло твое свидание с Джени, но я уже знаю ответ, поскольку ты здесь… со мной.

— Туше, — пробормотал он, протягивая свой бокал, чтобы я наполнила его. — Над чем ты сейчас работаешь?

Его глаза задержались на моих, пока он потягивал вино, и меня охватил жаркий прилив тепла.

— Над моей диссертацией. Мы это уже выяснили.

Он улыбнулся, а затем направился в сторону моей студии.

— Я имел в виду, что ты рисуешь? У тебя на правом предплечье брызги.

Я нахмурилась и посмотрела на конечность, о которой шла речь. Конечно, чуть ниже запястья было красно-серое пятно засохшей краски, которая слегка шелушилась. Как я не заметила этого, когда принимала душ, я понятия не имела.

Потом я вдруг вспомнила, где оставила Big’s Bunny, и задохнулась.

— Подожди, Джон, ты не должен… Но было слишком поздно: он уже был в моей студии живописи, стоял перед холстом, который я оставила на мольберте. Черт. Черт, черт, черт. Был ли он все еще там, на стуле? Или я его переложила? Почему я не могу вспомнить?

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я поспешила в студию и попыталась незаметно оглядеться вокруг Джона, чтобы проверить, нет ли там этого розового ублюдка. Облегчение охватило меня, когда его нигде не было видно. Должно быть, я отнесла его в ванную, чтобы помыть. А может, даже засунула в ящик в спальне. Это звучало более правдоподобно.

— Расскажи мне об этом, — попросил Джон, разглядывая мой последний проект.

Я наклонила голову в сторону, глядя на абстрактные брызги цвета, затем подняла взгляд на Джона.

— Почему бы тебе не рассказать мне об этом, профессор? У тебя было довольно сильное мнение о моей живописи в Боулз.

Он наклонил свое лицо ко мне, приподняв одну бровь.

— Это совершенно иной стиль, чем автопортрет Литературной женщины, Трис.

Я ухмыльнулась.

— Я полна сюрпризов, Джон. Мой стиль меняется в зависимости от моего настроения… и задания. Тот портрет в Боулз был написан на заказ, когда я проходила неоклассическую фазу обучения.

Он слегка кивнул, вернув свое внимание к картине, с которой я возилась.

— А сейчас ты находишься в абстрактной фазе?

— Очевидно, — пробормотала я, в основном про себя. — Это был просто… терапевтический проект. Вообще-то в последнее время я работаю над натюрмортом.

Джон еще немного изучил мою незаконченную работу.

— В этом есть что-то очень знакомое. Что-то вроде… я не уверен. Мужественное? Чем ты вдохновлялась для этой работы?

Я прикусила язык, отказываясь смотреть на него, боясь выдать правду.

— Э-э, кошки, — сказала я, выбрав первое, что пришло мне в голову, и это был не ты, Джон.

— Кошки, — повторил он, хмуро глядя на картину.

— Да, Джон, кошки. Это изображение стаккато природы кошачьей привязанности. Очевидно же. — Я нахмурилась, удваивая свой бред. — Эта работа ещё не закончена. Схватив тряпку, я бросила ее на картину, чтобы скрыть ее от глаз, прежде чем он успел заметить, что угрюмый золотисто-коричневый цвет в углу был точным оттенком его глаз. — Итак… посмотрим на мою диссертацию?

Он хмыкнул в ответ, но продолжил осматривать мою студию, любопытный ублюдок.

— Какой тип натюрморта? — спросил он, взяв один из моих альбомов для эскизов и пролистав его. — Чаши с фруктами? Цветы?

Я сложила руки под грудью и посмотрела на него тяжелым взглядом.

— Я думала, ты пришел посмотреть на мои исследования, а не на мое искусство.

Положив мой альбом для эскизов на место, он быстро ухмыльнулся в мою сторону.

— Мне просто любопытно, вот и все. В прошлый раз, когда я был здесь, у меня не было возможности увидеть твои работы.

Нет, потому что я была занята тем, что взбиралась по его телу, как обезьяна по дереву.

— Ну же, Казанова, — протянула я. — Учебники здесь. Я вышла из студии и вздохнула с облегчением, когда он последовал за мной к журнальному столику, где я оставила все свои записи.

Я взяла красивый цветочный блокнот, в который я записывала все ключевые моменты, и протянула ему.

— Вот, взгляни на это. Мне просто нужно быстро в туалет.

Забежав в ванную, я стала лихорадочно искать все постыдное. Я собрала свою грязную одежду, бросив ее в корзину для белья, но нигде не обнаружила Big’s Bunny. Слава богу, он должен быть в