Считается, что надежда придаёт сил и укрепляет волю. Но почему никто и никогда не говорил мне, что это такое… болезненное чувство?

Ещё немного, и я начну думать, что дядя Эрнан появился не вовремя.

– Хм, – кашлянул Тейт многозначительно, слегка откинув голову. Выражение лица у него сделалось сложное. – Вообще стыдно признаваться, но я тогда никого не убил. Спешил очень.

Я так резко развернулась к нему всем телом, что в спине что-то хрустнуло:

– Уверен? Мне казалось, что тогда по крайней мере трое попали под взрыв.

Он поморщился. Вот теперь ему совершенно определённо было неловко.

– Только двое. Не, подпалились они ничего так, бежать за нами не смогли. Но не умерли точно. А если маг сразу не сдох – считай его живым. Ты Арингу вспомни, мм?

Крыть было нечем.

– Значит, они живы, – задумчиво проговорил-пропел Лао и вытянулся у костра, подложив локоть под голову. – Сможешь найти их, Тейт?

– Запах помню.

– Хорошо. Что до второй твоей маленькой сложности, Трикси… – Лао бросил на меня лукавый взгляд из-под ресниц. – Не волнуйся ни о чём. Главное – отыскать свободных, с этим Тейт справится. А я умею убеждать.

Мысленно я прокрутила его слова. Потом снова.

Мир перевернулся.

Звучало это так, словно они готовы были помочь. Найти свободных, призвавших меня; заставить их провести ритуал…

Вернуть меня домой.

Это звучало так, словно непрекращающийся кошмар последних месяцев действительно мог закончиться, а я получила бы шанс не выживать – жить. Там, где осталось всё, что было мне дорого. Дома. С семьёй.

Без Тейта.

Я с силой втиснула пальцы в виски, точно хотела выдавить из себя последнюю мысль.

– Слушай, ты же не имеешь в виду, что…

Лао ответил загадочной полуулыбкой; его сознание вновь наполнилось звенящей, лёгкой радостью, но теперь с предвкушением. А Тейт разбойнически ухмыльнулся и боднул меня лбом в плечо:

– Эй, ну ты чего? Так уставилась, как будто мы тебя выгоняем. Но знаешь, что? Должен быть выбор. Чтоб перед тобой положили, ну, Лагон – и твой мир. И чтобы ты решила сама, где твоё место.

Он сказал что-то ещё – я не уже слушала. Разум точно помутился; страхи, задавленные желания, надежды – всё разом вышло из-под контроля, снесло хлипкие телепатические установки, как сносит сель плетёную оградку в пасторальной деревушке у подножья горы.

В груди образовался тугой комок.

Никогда мне и в голову не приходило скрывать, что возвращение – моя страстная мечта, двигатель развития, лекарство от безумия. И только два месяца назад я бы приняла любую помощь, не раздумывая. Шрах, да обе ноги отдала бы за возможность вернуться, потому что легче было представить себя калекой в инвалидном кресле там, чем здоровым и счастливым магом здесь!

Обе ноги… Но не сердце, как выяснилось.

А дома меня ждали, надеялись. На свадьбу к Лоран мама прилететь не смогла – не получилось перенести выступление на конференции в Арраске. Но отец всё видел, наверное, и Тони с Кевином, и Нэсс, и дядя Эрнан… Это кому-то из них потом пришлось набрать десятизначный номер и сказать: «Дейдра, присядь, пожалуйста, у меня плохие новости».

Что мама тогда почувствовала? Поверила сразу? Решила, что её разыгрывают? Бросилась поднимать старые связи в правительстве и в научных кругах?

А Лоран? Мы никогда особенно не ладили, но почему-то всё время были вдвоём. С кузиной я проводила даже больше времени, чем с Нэсс и с братьями. Хотелось верить, что Лоран сумела выгнуть бровь уголком, как обычно, сморщиться и сказать, стряхивая остатки торта со свадебного платья: «Эта идиотка, наверно, мечтала испортить лучший день в моей жизни!»… Но я отчего-то не могла. Воображение отказывало.

И, наконец, дядя Эрнан. Один из сильнейших псиоников на планете, он сидел в пяти метрах от меня – и ничего не успел сделать. И мне казалось, что именно он – не мой отец, почтенный профессор Филипп Бланш – позвонил тогда маме. И, когда поиски по горячим следам не принесли никакого результата – будто они могли! – именно Эрнан не сдался и начал искать меня своими методами.

Я прожила здесь меньше полугода.

А сколько времени прошло для него?

– Эй, Трикси! – Тейт осторожно окликнул меня, не дождался ответа – и требовательно встряхнул за плечи, а потом раздвинул упавшие на лицо волосы. Я протестующе мотнула головой, отказываясь смотреть на кого-либо. – Ты что? Плачешь, что ли? Эй, почему? Извини, пожалуйста, ну, слушай, а? – Кажется, он уже сам начинал паниковать.

– С ней всё нормально, – отстранённо заметил Соул.

Тейт вскинулся так яростно, что по коже у него искры пробежали:

– Какого фаркана это «нормально»?! Эй, ну, Трикси… Ну что я сказал-то такого, а? – взвыл он, не выдержав.

У меня вырвался смешок, больше похожий на всхлип. Я отстранилась – и хлопнула себя по щекам, чтобы прийти в чувство. Истерики – отставить. Ничего фатального не произошло, просто дядя Эрнан напомнил о том, что было похоронено под судорожными попытками выжить и не свихнуться в Лагоне. И ещё в очередной раз подтвердилась бессмертная истина: когда мечта исполняется не в срок, она становится катастрофой.

Этот мир был чудовищным. Но выбирать между тем, чтобы остаться здесь навсегда – или так же необратимо вычеркнуть его из своей жизни с Тейтом заодно…

«Какой глаз тебе выколоть, деточка? Правый или левый?»

– Ты сказал кое-что очень важное, – заставила я себя ответить, вытерев рукавом лицо. Тейт глядел встревоженно, не моргая, и чёрная бездна в его сознании напряжённо дышала, готовая разлиться – и затопить всё вокруг. – Просто я вдруг поняла, что не могу выбирать.

Он моргнул раз, другой – и внезапно успокоился. Выглядело это так, словно на море выключили шторм. Щёлк – и смертоносный хаос превратился в безмятежную лазурь.

– Глупая, – улыбнулся рыжий и погладил меня по щеке. – Это тебе так кажется, что не можешь. Когда всё случилось… ну, с Ингизой, я думал, что ненавижу Лагон. Что легче сдохнуть, чем тут быть. Но Оро-Ич пришёл и сказал, что, если я хочу, он может отправить меня назад, в мой мир.

– И… что ты сказал?

Вопрос был идиотский, но промолчать я не смогла.

– Ничего. Я его укусил.

Он произнёс это так мрачно, что я даже рассмеяться не могла – совесть не позволила. А Лао приподнялся на локте, сдувая прядку с лица:

– Поняла наконец, Трикси? – ласково пропел он. – Тебе предлагали не путь домой, а путь к себе.

– Долго же придётся идти, – дрогнули у меня уголки