и сощурился. – Девочку жаль. Она, кажется, привязалась к Трикси.

Не спорю, после всех передряг сознание у меня немного помутилось, но логика, к счастью, отказывать пока не начала. Тот, кто недавно пытался убить Тейта, и девочка…

У меня вырвался обречённый вздох:

– Только не говорите, что следом за мной увязалась ещё и Орса вместе с любимым братцем.

– Не буду, – смиренно пообещал Соул, выступая из темноты, и шлепком по плечу подтолкнул сестру вперёд: – Ну же, давай. Скажи, что хотела. Или мы зря просили айра у мастера Эфанги?

Орса, даже более встрёпанная, чем обычно, стянула с головы шарф и шагнула к костру. Глаза у неё были разумные-разумные, и на целую долю секунды я поверила, что она сможет ясно, по-человечески, выразить свои чувства.

Трагическое заблуждение с моей стороны.

– Я… – пафосно начала Орса, вздохнула – и надулась, как обычно. – Я тебе вообще не благодарна. И я за тебя не волновалась, что ты там в гаюс упадёшь или к каким-нибудь вонючим риизам. И ничего я у Соула не просила, и вообще… ну… мы же просто гуляем, да? – виновато оглянулась она на брата.

Соул только руками развёл, улыбаясь краешками губ.

А я на собственной шкуре убедилась: если упадёшь с обрыва и стукнешься об дерево спиной, то хохотать больше минуты – это весьма болезненный опыт. Но удержаться совершенно невозможно.

Глава 9

К истоку

Цель жизни для романтически настроенных магов, причём идеал одного может стать кошмаром для многих и многих других. Обретая плоть, как правило, обзаводится скверным характером.

Из свитка «Загадки Лагона»

Вечером я хотела задать множество вопросов – Лао, Итасэ, Соулу… и, конечно, Тейту, но меня подкосила самая тривиальная усталость. Видимо, сказалось нервное и физическое напряжение последних дней. Помню, как я протянула руку, чтобы долить себе шерги, затем – провал.

Состояние блаженного покоя продлилось почти до утра, а потом началось форменное безобразие.

Эмпаты обычно контролируют свои сны достаточно хорошо – по крайней мере, неприятных сюрпризов ждать не приходится. Меня редко посещают кошмары, только если я совершенно выматываюсь, а вот «пророческие» видения приходят частенько. Причём в этом нет никакой мистики: накопленная за день информация обрабатывается в подсознании, и, когда человек засыпает, оно выдаёт фантасмагорические образы, где и содержатся выводы с предупреждениями. Некоторые сны, впрочем, ничего не значат – сюр он и есть сюр, даже образцовый эмпат раз в неделю имеет право немного расслабиться и включить личный кинотеатр.

Сейчас же я совершенно чётко осознавала три факта: во‑первых, я сплю, во‑вторых, совершенно не контролирую происходящее в моей дурной голове, и, в‑третьих и в‑главных, это не просто бессмысленная фантасмагория.

Мне снился дядя Эрнан.

Выглядел он, прямо скажем, сильно моложе обычного, лет на двадцать минимум. Вообще в славном семействе Даймонд старшей была именно моя мать, Дейдра, однако она, как все женщины, старательно пыталась казаться юной, а невысокий и худощавый Эрнан, напротив, старался придать своему облику солидности. Но в этом дурацком сне дядя тянул разве что на моего ровесника. Сосредоточенно выкрикивая «Трикси, Трикси!», он брёл сквозь космическую вьюгу, одетый, как студент-прогульщик – в растоптанных кедах, в джинсовых шортах и в майке с оскаленным черепом. Несуразный образ довершала оранжевая бандана, сильно сдвинутая на лоб. Я удивилась донельзя, даже на какое-то мгновение совершенно позабыла, что сплю, и мысленно потянулась к Эрнану.

И – сумела коснуться его разума. По-настоящему, без шуток.

Дядя развернулся, как пружина, и уставился на меня сияющими глазами:

– Нашёл! Лоран, я её нашёл! – проорал он и заулыбался.

А я необыкновенно ясно ощутила, что сплю – и, разумеется, тут же проснулась.

Голова гудела, как после фуршета в международном бизнес-центре, когда полночи приходится торчать в компании хитроумных дельцов, изображая мебель с глазами, слушать грязные мысли и одновременно создавать непринуждённый ментальный фон, гасить зарождающиеся конфликты, сглаживать застарелые противоречия и ни в коем случае в рот не брать ни капли спиртного, пусть и очень хочется.

Что-то не слишком похоже на ожидаемые последствия нервного перенапряжения…

Внутренний хронометр подсказывал, что после рассвета прошло примерно два с половиной часа. Вполне достаточно для отдыха, учитывая, как рано меня вчера вырубило. Почему же ощущения такие, словно я вообще не ложилась?

…и почему глаза на мокром месте?

Я перевернулась с боку на бок, пытаясь поймать ускользающий сон, и вскоре с сожалением убедилась, что ловить нечего. Как в переносном смысле – голова, конечно, гудела, но оставалась ясной, так и в прямом – дядя Эрнан в дурацких шортах растворился во мраке, оставив после себя лишь смутное воспоминание.

Похоже, придётся вставать.

Лагерь за ночь дивно преобразился. Тейт всегда оборудовал стоянку с минимумом комфорта – костёр и какие-нибудь вонючие капли по периметру, отгоняющие опасную живность. Ради меня рыжий готов был добавить навес или – в холодную погоду – подстилку из травы или листьев. Но Итасэ такая суровая романтика, ясное дело, не устраивала. И если мастер Ригуми ещё кое-как сдерживал его сибаритские порывы, то сейчас сказать твёрдо: «Нет, это лишнее», увы, было некому. Потому глаза я открыла на роскошном, мягчайшем ложе в шатре с полупрозрачным куполом примерно пятнадцать метров в диаметре. По центру общей комнаты бездымно пылал очаг, над которым величественно парили решётки и штыри для запекания, а аккурат по центру маячил пузатый гибрид кувшина и кастрюли. Пространство шатра дробилось на несколько секторов с помощью занавесей из бус, причём наглухо был закрыт только один угол, откуда доносилось многозначительное журчание воды.

– Там купальня с горячей и холодной водой, – охотно пояснил Соул, раздвигая нитки хрустальных бус в стороны, и бесцеремонно уселся на край моей постели. – Итасэ разделил ручей на два рукава, и один я согрел. Можешь воспользоваться, если хочешь… Но сначала объясни: что это было сейчас, Трикси Бланш?

Я открыла рот, чтобы выдать лучшую отговорку всех времён и народов, сакраментальное «не знаю» – да так и захлопнула.

Ну, конечно.

Дядя Эрнан.

Похоже, мой сон незаметно для меня самой превратился в экспериментальный полигон могущественного эмпата. Это объясняло, почему я сейчас себя чувствую, как выжатый лимон: при ментальном контакте обычный человек является всего лишь объектом воздействия, однако если у него есть хотя бы минимальные псионические способности, то он волей-неволей начинает «отвечать». То есть тратит ресурсы, хочет того или нет… Стоп, о чём я вообще думаю? Неужели признаю, что Эрнан действительно сумел дотянуться до меня… в другом мире?

Что, серьёзно?

– Ты кого-то почувствовал, – предположила я