Я даже не знаю, зачем я позвала его или почему плачу, я просто знаю, что мне это нужно.

Дядя роняет портфель и пиджак на пол и спешит ко мне.

– В чем дело, тыковка? Ты в порядке?

Я киваю, но по моим щекам снова текут слезы, а губы не перестают дрожать. Я не хочу его волновать.

Что, черт возьми, со мной не так, почему эти слезы льются из ниоткуда?

– Прости. – Я вытираю глаза тыльной стороной ладони. – Я не знаю, откуда взялись эти слезы.

– Все в порядке. Иди сюда, тыковка. – Он обнимает меня, и мне конец.

Я не смогла бы остановить слезы, даже если бы захотела.

Мои ногти впиваются в его рубашку, и я вдыхаю запах его лосьона после бритья с ароматом корицы и цитрусов.

Аромат из моего детства.

Как будто я снова та маленькая девочка. Та семилетняя девочка, которая неделями спала в объятиях дяди, потому что не умела бороться с кошмарами.

Тогда тетя спала на стуле, потому что я не хотела, чтобы она была с нами. Я не смогла бы заснуть, если бы она прикоснулась ко мне.

– Все в порядке, – успокаивает он, поглаживая мою спину. – Я всегда рядом, тыковка. Что бы ни случилось, ты знаешь, что я люблю тебя, верно? Ты единственный ребенок, который у меня когда-либо был и будет.

Я киваю ему в грудь, крепче сжимая его рубашку.

– Что происходит?

Услышав голос тети, я отрываюсь от дяди, вытирающего глаза, но остаюсь к ней спиной.

Черт возьми.

Я не хочу, чтобы тетя видела меня такой.

– У Эльзы просто был небольшой стресс на экзамене, верно, тыковка?

Я киваю, не оборачиваясь.

– Иди переодевайся. – Дядя улыбается мне сверху вниз. – Твой друг будет ждать.

Я бегу в свою комнату.

– Эльза, – зовет тетя, и ее шаги звучат позади меня. – Что происходит?

– Оставь ее, Блэр.

Я рада, что дядя останавливает ее, когда я захожу в свою комнату. Я врываюсь в ванную и стираю зуд под руками. Этот глупый зуд, который хочет вырваться на свободу.

Приведя себя в порядок, я переодеваюсь в простые узкие джинсы и майку.

Все будет хорошо.

Я надеюсь.

Мой телефон вибрирует.

Мое сердце замирает при мысли, что это Эйден. Он так сильно нужен мне прямо сейчас. Я бы хотела, чтобы он просто написал мне что-нибудь.

Что-нибудь.

Если он скажет мне, что это нормально – жить своей жизнью и принимать собственные решения, я отменю встречу с Ноксом.

Вместо этого я пойду к нему.

Нокс – не тот, кого я хочу видеть прямо сейчас. Странно, что когда я в смятении и нуждаюсь в утешении, Эйден – первый, кто приходит на ум.

Но это входящее сообщение от Нокса, в нем говорится, что он будет здесь через несколько минут.

Разочарование сжимает мой желудок.

Конечно, Эйден бы так просто не сдался.

Да пошел он.

Я выключаю телефон.

Собрав волосы в конский хвост, я выхожу из своей комнаты. Я собираюсь спуститься вниз, когда слышу приглушенные крики, доносящиеся из спальни тети и дяди.

Дверь закрыта, но я делаю то, чего никогда раньше не делала.

Я на цыпочках подхожу ближе. Не раздается ни звука. Всегда ли я могла передвигаться так бесшумно?

Я прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь к их разговору.

– Хватит, Блэр! – шипит дядя. – Разве ты не видишь, что у нее стресс?

– С доктором Ханом ей станет лучше, – отвечает тетя с той же уверенностью.

– Она не сможет вылечиться от болезни, о которой не знает. Ты можешь притворяться сколько угодно, но она помнит, Блэр. Она достаточно умна, чтобы понимать, что эти повторяющиеся кошмары что-то значат.

– Она ничего не помнит. – В голосе тети слышится нотка паники.

– Даже если это так, то скоро она вспомнит. Или эти люди придут за ней.

Люди? Какие люди?

– Она выберет нас. – Тон тети становится жестче. – Эльза выберет нас.

– Даже если и так, ты не можешь притворяться, что все в порядке, просто чтобы защитить себя.

– Защитить себя? – Я почти могу представить, как тетя насмехается. – Я сделала все, чтобы защитить ее. Я не хочу, чтобы она возвращалась к этому этапу своей жизни, я хочу, чтобы она начала все заново. Я думала, ты тоже этого хочешь.

– Хочу, но, как сказал доктор Хан, она никогда по-настоящему не сможет двигаться дальше, если не справится с травмой.

– Она справилась с этим, забыв обо всем.

– Она была семилетним ребенком, Блэр! Это был ее единственный защитный механизм. Это не значит, что она справилась с этим. В том возрасте она не знала, как с этим бороться.

– И ты думаешь, она знает это сейчас?

– Она должна знать. – Его голос смягчается, и мое сердце разбивается. – Неужели ты не видишь потерянный взгляд и слезы в ее глазах? Неужели ты не замечаешь ее криков после ночных кошмаров? Потому что это каждый раз режет меня наживую.

– С ней все будет в порядке. Она в порядке.

– К черту это, Блэр! – кричит он. – Я не позволю ей страдать только для того, чтобы ты не чувствовала себя виноватой.

– Говори потише, – кричит она шепотом.

Я еще сильнее вжимаюсь в дверь, мое сердце едва не выпрыгивает из груди.

– С меня хватит, Блэр. Ясно? Мне надоело держать ее в неведении только потому, что ты не хочешь, чтобы она тебя ненавидела. Если ты ей не скажешь, это сделаю я.

– Ты не знаешь всей истории.

– Я расскажу ей все, что знаю.

– Замолчи, Джексон.

– Я не собираюсь молчать. Тебе нужно смириться с тем, что ты бросила ее и ее мать, когда они больше всего нуждались в тебе.

– Я этого не делала, и ты это знаешь.

– Ты убежала и ни разу не оглянулась. Из-за этого Эльза потеряла свою мать и семью.

Мои колени дрожат, и я не могу оставаться на ногах. Больше никаких звуков не доносится, и я тихо отхожу от двери.

Мое сердце бешено колотится в груди.

Стук.

Стук.

Стук.

Тетя бросила нас?

Что это значит?

Тетя нас не бросала. Она спасла меня. Она не смогла бы спасти меня, если бы бросила. Дядя, должно быть, ошибается.

Это не может быть правдой.

Глава двадцать седьмая

Эльза

Я совершенно сбита с толку во время ужина с Ноксом.

Он привел меня в кафе, где мы с Эйденом обычно обедаем. Я удивлена, что