Шрифт:
Закладка:
За полчаса с хвостиком мы с Каюком доехали до бабушкиного дома. Боцман нас встречал, он будто бы запомнил рык движка и узнавал наш мопед издали. А еще нас встречал мощный запах браги.
— Бабушка самогон гонит, — просветил меня Каюк. — До ночи, наверное, будет: дофига у нее вина.
Странно, что нет алкашей, которые должны бы почуять запах и роиться у забора, подобно мушкам дрозофилам. Мы вошли во двор, и из распахнутой кухни выглянула раскрасневшаяся бабушка, помахала нам.
— Мальчики, идите есть жаркое из утки.
Рот наполнился слюной, живот рыкнул, гроулингом подпевая радио, извергающему народные песни. Я навострил уши, надеясь услышать новости, по радио их ведь тоже передают. С одной стороны, я не рассчитывал задерживаться, собрался отвезти Юрку, заскочить к Каналье, убедиться, что он не дома, и поехать к нему на работу. С другой, уж очень хотелось есть, и была возможность послушать новости.
— Спасибо, ба, да, с удовольствием.
В кухне на печи стоял самогонный аппарат, из трубочки капала жидкая валюта. Две трехлитровые банки уже были готовы. Казалось, спирт разлит в воздухе, и можно опьянеть.
— Что в новостях? — спросил я у бабушки, накладывающей нам жаркое.
Бабушка поставила тарелки напротив нас с Юркой и мрачно произнесла:
— Сволочи. Просто сволочи.
— Так что? — насторожился я.
Не стесняясь в выражениях, она сказала, что Ельцин — урод и предатель, и четвертовать его на площади мало. И что, когда он подохнет, мало того, что он попадет в ад, но и несколько поколений будет его проклинать.
Жаркое закончилось быстро. Дожидаться новостей я не стал — долго, дома послушаю. Если бабушка просто ругается, значит, ничего сверхординарного не произошло.
Когда я уезжал, она вывесила на калитке красный флаг, не смогла-таки остаться безучастной. Дома Канальи не оказалось, и я застал его в гараже, одетого в комбинезон, какие любят рыбаки. Я окинул взглядом преобразившийся гараж, где от запаха свежей краски кружилась голова — Каналья выкрасил ворота в синий. Выгреб весь хлам, оставив только ветошь, чтобы вытирать руки. Выдраил пол до блеска.
— О, поздравляю! Вижу, мопед вернул, значит, все в порядке, — странным способом поприветствовал меня он, кивнул на наполовину готового младшего брата Карпа, только рама у него была синей, а не оранжевой.
— Класс! — оценил я. — Юрка от счастья лопнет.
— Так он его и собрал, — с гордостью сказал Каналья. — Под моим руководством, конечно.
— Здорово, Юрка — молодец, учится, старается. Рассказывай, давай, чего не хватает для полноценной работы.
Каналья развел руками и улыбнулся.
— Да так, по мелочи осталось. Свет, вон, в яму провел.
Он включил удлинитель в розетку, и в яме загорелись лампы, освещая многочисленные ящички с ключами и прочими инструментами.
— Стол с тисками у меня есть. Старенький, но функциональный. Под ним, видишь, сварочный аппарат. Набор ключей — есть. Домкраты ручные. — Каналья запрокинул голову. — Еще бы крюк вон туда, в потолок, и специальную лебедку, чтобы мотор вывешивать.
Вспомнился крюк в потолке гаража, который я забраковал, но Каналья не стал язвить и припоминать мне это.
— Все? — спросил я.
— Где там! — махнул рукой он. — Много всего нужно. У токарей заказал специальные приспособы для снятия шаровых, их делают для каждой машины отдельно, они здорово облегчают жизнь. У тех же ребят буду сцепления переклепывать. Точнее это они будут делать на заказ.
— Сколько денег хотят? — спросил я.
Отведя взгляд в сторону, он виновато сказал:
— Восемнадцать тысяч. — И продолжил, будто оправдываясь: — Вообще хотели двадцать, две я скосил.
— Еще? — настаивал я.
Конечно, Алексею было неудобно требовать деньги с пацана. Он-то думает, что ведет бизнес с дедом, иначе его вообще удар хватил бы.
— Мегаомметр. Прибор, чтобы электрику проверять, — все так же виновато сказал Каналья. — У меня его украли.
Мне подумалось, что Каналья железки любил больше водки — удивительно же, что не пропил оборудование!
— Ручной гидравлический пресс для выдавливания подшипников, — продолжил он перечислять недостающее. — Компрессор.
— Ясно. Сколько надо денег?
— Восемьдесят три тысячи. Я все недостающее уже нашел, а средства кончились вообще.
— Ага, деньги завтра будут. Бабушка даст, а дед чуть позже пришлет.
— Ну и все, в принципе, — подвел итог Каналья и обернулся на звук мотора. Я тоже повернул голову и увидел «Опель» Зубарева, подъезжающий к гаражу.
Каналья посмотрел на меня с надеждой и скороговоркой спросил:
— Как там Оля, нормально добралась?
— Да, все хорошо, — улыбнулся я.
— Говорила что-нибудь? — И страх в его голосе, и надежда — прям полный набор чувств, которые испытал я перед свиданием с мопедом.
— Только про комбайн и трещит, — не стал я вдаваться в подробности.
Как бы не запил с горя. Нужно его плавно готовить к отказу матери, но ней сейчас. Хлопнула дверца подъехавшего автомобиля, и я сказал:
— Давай, полетел я домой. Деньги — завтра после обеда.
— Спасибо! — донеслось вдогонку.
На входе я встретился с Зубаревым, кивнул ему. Он ухмыльнулся и ответил тем же. Заводя мотор мопеда, я обернулся и посмотрел на распахнутые ворота другими глазами — глазами человека, который создает свое дело. Представил, как сюда будут приезжать автолюбители, выстраиваться в очередь, как сперва Каналья, а потом — наемные сотрудники будут крутить гайки машинам. Слух о талантливом мастере разлетится быстро, и мы будем расширяться, нанимать людей. Вон там магазин можно поставить, под вишней сделать стоянку. А когда дела наладятся, еще одну точку открыть.
И как мы назовем свою сеть? Извечная проблема с названиями.
Пока ехал к нашим на базу, все не мог остановить полет фантазии. В подвале уселся за уроки и впервые домой ушел раньше, оставив брата играть в приставку до девяти вместе с остальными. В восемь должны начаться «Вести», хотелось держать руку на пульсе истории.
В прошлой жизни это событие прошло мимо меня. Я был уверен, что Ельцин — плохой, Руцкой — хороший, а что, куда и как, не помнил, да и не вникал особо.
Мопед я в этот раз закатил в квартиру. Хоть и ясно было, что мала вероятность повторного ограбления
