— Врачи отсоветовали, — честно признался Ремесленников. — У меня ведь после того случая была серьезно повреждена селезенка. Я долго лечил и переломы, и голову, и внутренности. Теперь вот живу, все нормально, но если вдруг произойдет еще что-то подобное, то последствия могут быть непредсказуемые. Так что конные соревнования смотрю только по телевизору. Ну, или выбираюсь на ипподром.

— Наверное, испытываете чувство сожаления? — спросила я.

— Иногда. Бывает такое, чего уж тут скрывать. Смотрю и думаю, эх, вот бы мне туда, вот бы я сейчас… А когда заезд уже завершен, то прихожу в равновесие. Ведь адреналин-то уже закончился, все успокоилось. Тем более что моя жизнь сейчас стала уравновешенной. За это отдельное спасибо покойному боссу, пусть покоится с миром.

— Так получается, что с Константином Вячеславовичем вы знакомы еще с тех самых незапамятных времен? — спросила я.

— А то! Ведь, по большому счету, это из-за него, точнее сказать, из-за его кобылы Пандоры — кличка ее прямо не в бровь, а в глаз оказалась, — моя Маркиза и сбросила меня. Ну, ведь кобылы, они — те же женщины, вы уж простите меня, Татьяна Александровна, за такое сравнение. Рассердилась его Пандора на мою Маркизу, а та — на нее, вот и начались разборки прямо на конкуре. А босс счел себя виноватым во всей этой истории, Принимал деятельное участие в моем излечении. Докторов мне хороших привел, лекарства, питание отменное. Конечно же, свои извинения постоянно приносил. Но я сразу сказал: ты же не специально меня сбросил и покалечил.

Эти слова Григория Ремесленникова меня насторожили.

— Скажите, а тот заезд, на котором все это с вами произошло, он не был подставным? То есть я имею в виду, договорным?

— Да вы что, Татьяна Александровна? — удивленно воскликнул мужчина. — Да нам бы в голову такое не пришло! Нет и еще раз нет! Мы с боссом такими делами никогда не занимались!

— Вы уверены, Григорий Алексеевич?

— Да на двести пятьдесят процентов! А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что мне стало известно, что покойный Константин Вячеславович довольно часто занимался такими делами, от которых вы только что открестились, — ответила я.

— Это все ложь! Вранье, одним словом. От кого вы это узнали? А-а! Ну конечно же, от Александра Крашенинникова. Только он может распускать такие грязные слухи. Не верьте ни одному его слову. Босс не нуждался в подставах, он мог выиграть любой заезд. С какой же стати ему нужно так себя ронять, участвуя в договорных заездах?

— Для того, чтобы получить крупный выигрыш, крупную сумму. Это как один из вариантов.

— А то у босса не было денег! — усмехнулся Ремесленников. — Скажете тоже, Татьяна Александровна! Да у него их столько, что на несколько жизней хватит! А вы говорите. Так что даже не думайте ничего такого на этот счет. Ложь это самая настоящая.

Я поняла, что Григорий Ремесленников будет отстаивать свою точку зрения до последнего. Мне же не хотелось терять с ним время в бесплодном споре, тем более что у меня затренькал сотовый. Посмотрев на номер, я поняла, что мне звонит Дык.

— Григорий Алексеевич, я должна ответить на звонок, — сказала я, вставая со стула.

Я вышла из кухни и направилась к выходу.

— Да, Дык, слушаю тебя. Ну что скажешь, чем порадуешь? Скажи, ты нашел информацию по поводу скачек в субботу? — спросила я.

— Да, Тань. Только я не знаю, поможет ли она тебе.

— Ты расскажи все, что нашел, а я решу.

— Так слушай. Тебе необходимо было выяснить, какие именно жокеи будут участвовать в соревнованиях на ипподроме, — начал хакер.

— Да, конечно, Дык, но не только это. Мне, если ты не забыл, нужно также знать, на какие именно заезды сделал ставку Константин Пантелеймонов.

Разговаривая по телефону, краем глаза я заметила, что Григорий Ремесленников напряженно вслушивается в мой с Дыком разговор. Точнее, мои реплики. Вообще я заметила настороженность шофера Пантелеймонова еще там, на кухне, когда я завела разговор о договорных скачках. Поэтому я намеренно остановилась недалеко от кухни, для того чтобы понять реакцию бывшего жокея. Я даже поставила громкую связь. А что? Пусть Ремесленников думает, что это вышло случайно. Возможно, что он проявит себя каким-то образом.

— Так я тебя слушаю, Дык, продолжай.

— Так вот, в сети я нашел данные о конных заездах, над которыми Пантелеймонов взял своеобразное шефство. Все эти заезды проводятся под его пристальным вниманием. Однако это было несколькими днями ранее. Сейчас почему-то свежих сведений нет.

«Ну, понятно почему, ведь Константин Пантелеймонов мертв», — подумала я.

— А с чем связан такой эксклюзив, такая исключительность? — спросила я.

— Видишь ли, там собрались ребята из конно-спортивной школы, все они молодые, только начинают свой путь. Вот Пантелеймонов и помогает им. Но я покопался в их данных и выяснил, что один из жокеев довольно слабенький наездник, а вот другой — хотя тоже молодой, но с очень хорошими задатками. Ему прочат блестящее будущее. А теперь самое главное.

— Подожди, Дык, дай я выскажу свою догадку, а ты подтвердишь или опровергнешь ее.

— Ну, давай, — согласился хакер.

— Так я думаю, что ставку Пантелеймонов сделал как раз на того слабенького, как ты сказал, наездника. Иным словами, он поставил не на перспективного спортсмена, а на практически никому не известного жокея. А это означает, что состязание не честное, а заранее договорное.

— Да, Тань, все именно так и есть. А фамилия…

— Стоп, я сейчас тебе ее назову, а ты продолжишь. Значит, фамилия его — Ремесленников. Правильно?

— Правильно, — подтвердил Дык и закончил: — А имя Арсений. Арсений Григорьевич Ремесленников.

— Огромное тебе спасибо, Дык. Гонорар я тебе переведу и…

Я не договорила, потому что Григорий Ремесленников выбежал их кухни, пересек холл и помчался по территории коттеджа к входным воротам.

Я тут же, не завершив как следует разговор с Дыком, бросилась за ним вдогонку. Однако Григорий Ремесленников все-таки успел добраться до своей машины раньше, чем я догнала его. Он молниеносно распахнул дверцу со стороны водительского кресла и, сев на место, тут же запустил машину.

Я было встала ему наперерез, но Ремесленников, как заправский слаломист, обошел меня сбоку. Что же мне делать? У меня с собой в сумке был «макаров», однако в сложившейся ситуации пистолет ничем не мог мне помочь. В самом деле, ведь я могу прицелиться только в голову шофера Константина Пантелеймонова. Но что мне это даст? Мне Григорий Ремесленников нужен живым, а не с дыркой в голове.

Тогда я решилась на отчаянный