Он упорно отводил взгляд, словно признался в чём-то постыдном, а когда всё-таки поднял на Таню глаза, увидел, что она улыбается. Только не насмешливо, а так… тепло, глазами.

– Вот и правильно! – пискнула Шушана, появляясь на столе между ними. – Своим врать и не надо! Ты ж понял уже, что ты тут – свой? Да?

Вран только коротко кивнул.

– Вот и хорошо! А с медведем мы как-нибудь разберёмся, благо на такое в нашем племени свои специалисты есть, – объяснила Шушана. – Что? Что ты так на меня уставился.

– Так ты… ты же одна.

– Я – да, но я ж не единственная норушь! У меня сородичей полно! – она гордо приосанилась. – Так что давай, не томи! Ну, рассказывай про медведя!

Глава 23.

Такая работа

Вран отложил ложку и пожал плечами.

– Что тут рассказывать? Здоровенный медведище, на три головы выше, чем Соколовский.

Таня прикинула рост высокого Соколовского и поёжилась.

– Ну и сам такой… не сразу облететь можно… – Вран распахнул руки, показывая мишкины габариты.

– А своеобразность-то в чём? – удивилась норушь. – Они такие и должны быть – правильные нашенские медведи мелкими не бывают. Что тебя смутило?

– Да я не могу понять, он медведь как медведь или… ну, такой, как я? – наконец-то выдал Вран смущающую его деталь.

– Ээээ, а у нас и такое бывает? – изумилась Таня.

– Редко… но бывает, – кивнула норушь. – Если ты прав, Таню к нему пускать нельзя. Да и так – надо с подстраховкой, а то утянет ещё.

– И сожрёт? – ахнула Таня.

– Неее, сразу вряд ли… – утешила норушь. – Скорее решит, что в хозяйстве пригодишься – готовка, уборка, опять же лечение – от тебя же сплошная польза.

– Ага-ага, всю жизнь мечтала. Мало мне было Димы, так ещё медведю дом вести! Или что у них там… берлогу? – Таня покачала головой, решив, что норушь и Вран просто шутят. – И, да, что у него там болит-то?

– Зубы, – поморщился Вран. – Орёт так, что аж сосны гнутся.

– Плохо, – расстроилась Таня, которая надеялась, что можно полечить дистанционно – вручить Врану какую-нибудь таблетку для передачи болящему медведю. – Зубы – это только лично!

– Вот лично не надо! Пусть он там хоть об дуб головой стучится! – мрачно фыркнул Вран. – Он в меня половиной сосны кинул! Если бы я не подрос уже, вряд ли увернулся бы!

– Ладно. Посмотрим, как и что… в принципе, от острой зубной боли и не то можно сделать, – вздохнула Таня. – Ты Филиппу Ивановичу расскажи, как и что.

– Правду, что ли?

– Само собой. Он не производит впечатление человека, который может послать сотрудника в зубы медведя, – понадеялась Таня. – В конце-то концов, ему же придётся нового ветеринара потом искать.

Соколовский приехал уже почти ночью, озадаченно проводил взглядом Терентия, улепётывающего со всех ног от вошедшего в охотничий раж ежа, с сомнением хмыкнул:

– Вот так вернёшься в собственное владение, а тут дикая охота коридоры рассекает! Сплошной экшен!

Дверь в Танину квартиру, которую открыла для него норушь, он увидел, заторопился к ней, едва увернулся от Терентия, который, узрев возможность спасения, рвался к нему со всех лап, и остановил ежа, решившего последовать за «дичью»:

– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!

– Чего ещё обзываться… – проворчал ёж на вполне себе правильном русском языке. – Сначала котов распускают, а потом штирлицами ругаются…

Впрочем, он не стал обижаться, а разумно отправился посмотреть, что лежит в мисках, и в тех, что оставлены для него, и в тех, которые припрятал хитрый кот.

Правда, Терентий не просчитался – он сходу запрыгнул на диванчик, занял выгодную позицию у Тани на руках и начал многословно, правда тихо, жаловаться на жизнь. Пониженная громкость высказываний была вызвана тем, что куриная грудка в зубах заглушала почти всё…

Соколовский, окинув взглядом сильно изменившегося Врана, заулыбался:

– Смотрю, ты растёшь не по дням, а по часам!

– Видимо, да… – покладисто согласился Вран. Он так и не был уверен, стоит ли рассказывать о том, что узнал, этому типу.

– Ну и как слетал?

Вран замялся, но, решившись, начал рассказывать, как облетел несколько лесных массивов, как расспрашивал обитателей, а потом уже и сам услышал рёв медведя.

– Здоровенный, мается зубами, – скупо докладывал он.

– А почему рассказывать не хотел? – Соколовский насмешливо смотрел на Врана.

– Не думаю, что ей, – ворон угрюмо мотнул головой в сторону Тани, – с ним надо встречаться. А если он такой, как мы? Ну, умеет становиться человеком? Что я такого смешного сказал?

Соколовский и правда от души рассмеялся.

– Танечка, теперь сей отрок взял над вами шефство, и никуда вам от этого уже не деться – это обратный эффект от вашего к нему отношения. Вороны, конечно, жуткие зануды, но вот что-что, а отслеживание любой потенциальной опасности у них в крови.

– Чего это я жуткий зануда? – пробурчал сердитый Вран. – Вот именно что опасности! А ну как этот… станет человеком и её зацапает. Ну, как минимум решит, что личный стоматолог ему не повредит! Да и так, если не умеет в человека… – может к хозяйству приспособить. Вон сколько про это историй было.

– Но это же всё сказки! – рассмеялась Татьяна, увидев, что Соколовский вполне себе серьёзно обдумывает слова Врана. – Просто сказ…

И тут она сообразила, что сидит в компании воронёнка, который легко и непринуждённо становится человеком и обратно, говорящей крупной мыши, которая управляет пространством, говорящего же кота и знаменитого актёра, который абсолютно естественно общается со всей этой компанией, то есть как минимум о них всё знает давным-давно и ничуть не удивляется. А! Да… Недавно была ещё очень даже говорящая лиса, а сейчас за стенкой топает ёж, молчаливый, но вполне себе владеющий чистым и грамотным русским языком. Сообразила и осознала, что сморозила глупость – слишком уж стремительно и как-то органично вплелись все эти персонажи в её жизнь, а может, это она от шока из-за Диминых измен так обыденно всё это восприняла.

Присутствующие уставились на неё, ожидая продолжения, не дождались, попереглядывались, сочувственно улыбаясь.

– Танечка, понимаете, какое дело… То, что люди не знают, часто записывается в категорию сказок или фэнтези. А оно может вполне-вполне себе существовать – почему нет? Медведь вот точно существует. Вран, он по-людски говорил?

– Говорил… да он ругался так, что его за несколько километров слышно! – буркнул Вран. – Он голодный – зубы-то болят, злющий, как… как не знаю кто.

– Что голодный – плохо. Какой он точно, я, если честно, пока не знаю. Но…

– Но Таню вы всё-таки пошлёте? – взвился Вран.

– Не ори. Если она сама откажется, то заставить я её не смогу.

Таня слушала их препирательства, слушала, а сама думала о безнадёжно воющем медведе… Да, лесным животным, говорящим или нет, особо надеяться не на кого.

– Надо ехать, – наконец, сказала она. – Не хочется мне, но надо. Он там или с ума сойдёт, или озвереет и