места, спускаясь за ними. Бедер коснулись горячие руки, ребром ладони подсказывая мне развести тесно сжатые колени. Поддавшись, я сдавленно ахнула, осознав, что мужчина через секунду оказался меж ними, требовательно раздвигая их еще сильнее.

Он не торопился, словно специально мучил меня, разглядывая внимательным взглядом, будто бы в поисках изъянов. Шершавыми подушечками рисовал полосы на сгибе бедра, приближаясь к заветной цели медленно, но методично.

— Хочу целовать тебя, — признался он, пока я, тяжело дыша, смотрела в улыбающееся лицо Тайпан, не позволяющего мне отвести глаза. — Здесь.

Предательские подушечки сместились ниже и, покачиваясь, очертили круг, поглаживая чувствительный бугорок в вершинке покрывшихся влагой складок.

— И здесь, — пальцы провели ровную линию, приласкав горячую кожу, требовавшую большего внимания.

Сейчас! Сейчас, или у меня остановится сердце!

— Пожалуйста, сильнее…

— Не проси меня, севгили.

Вытянувшись от первого же прикосновения гибкого и влажного языка, до боли закатила глаза, слыша, как утробно усмехнулся Тайпан, сжав пальцы посильнее и глубже окуная в ощущение возбужденной опасности. Короткие, прерывистые вдохи не давали полностью раскрыть легкие, но играющий с этим пустынник неотрывно следил за моим лицом, контролируя и спасая, когда я подходила к краю дозволенного.

Ворон… Он был жаден.

Чувственный рот втягивал в себя складки, гладил их языком, отпечатывал горячие поцелуи, словно порабощая. Дрожащие колени даже не воспротивились, когда пустынник резко забросил их на свои плечи, и подтянув мои бедра руками, беспощадно стянул с подушки, голодно вминая пальцы в заалевшую кожу.

— Нежности, эйше? — требовательно спросил Шаан, не отрывая взгляда от моего распахнутого рта.

— К демонам нежность…

Погрузившись в эту порочность с головой, я и не думала спасаться. Сгорая, тлела все больше, раз за разом вспыхивая от огня, всполохами лизавшего тело.

— Покажи свою страсть, челдан кадын, — хрипло прорычал он, потянув меня за собой.

Для тех, кто не видел в группе в вк)

Глава 52

Заставив меня сесть, Тайпан ловко оказался за спиной, укладывая лопатками на свою грудь.

Опустив наконец глаза вниз, я увидела темноволосую голову меж своих ног, и от этой картины живот вжался сильнее, вновь выдавив весь воздух.

Ворон не стеснялся: поднял свой взгляд к моему лицу и демонстративно провел широкую полосу горячим языком. Он словно уже брал меня жестко и бескомпромиссно, ударяя кончиком по ноющему бугорку, желавшему только продолжения.

— М-м-м-м… — замычала, от очередного движения запрокидывая лицо вверх, где тут же оказалась в плену губ Тайпана, смявшего мою грудь в своих руках.

— Терпи, — выдохнул он и легонько шлепнул ладонью затвердевший сосок, заставив задышать чаще. — Терпи сколько сможешь. Мы кормили тебя, эйше, ты сможешь сдержаться.

Да… Да… Они кормили…

Долго и последовательно отпаивали мою жажду, чтобы я не сдалась в первую же секунду, чтобы насытилась хоть немного, набравшись сил для этой ночи. Я смогу, я справлюсь. Не дам им повода в себе усомниться.

— Ах…

Сразу два пальца вжались между складок, вдавливаясь в узкую глубину, запульсировавшую от посягательства. Чувствуя весь рельеф длинных костяшек, я сильнее вжалась в грудь Шаана, теряя способность отвечать даже на поцелуи.

— Расставь ноги, — скомандовал Ворон, и я послушно развела дрожащие бедра шире.

Но пустынникам этого оказалось мало, и подоспевший на помощь Тайпан жестко ухватил меня под коленями, притягивая их ближе к груди.

Теперь я была вся на обозрении, демонстративно выставлена перед темным взором мужчины, который сел, не отняв мучительно медленно движущихся пальцев. Он смотрел, как они входят испачканные влагой, и от огня, горящего в темных глазах я, кажется, лишь сильнее намокла, окончательно проваливаясь под толщу желания.

— Ты готова, — сказал он пронзительным голосом, словно подчеркивая последнюю грань, которую я еще не перешагнула.

Возможно, он ждал протеста, дав заметить, как напряглись фактурные плечи, но я лишь еще жарче выдохнула, невольно поджав бедра от обжигающего желания.

— Пожалуйста…

Мольба, произнесенная выдохом, не осталась неуслышанной, и мужчина неожиданно резко склонился, оказавшись так близко к задрожавшим губам, что я широко распахнула глаза.

— Я так много хочу сказать тебе, севгели. Но я не умею говорить.

— Тогда покажи.

Послушавшиеся моей команды пальцы медленно потянулись назад, покидая разгоряченное лоно и оставляя после себя голодную пустоту. Сдавленно зашипев сквозь зубы, тут же вздрогнула, ощутив чуткой к касаниям кожей заменившее их давление.

— О, черт…

Медленные толчки плавно и не спеша вдавливали горячую затвердевшую плоть, стараясь раздвинуть под себя узкие стенки. Закусив губу, я невольно вспомнила, как это было в мой последний раз, и поняла, что дело не в прошедшем времени, а в объемах.

Ворон хранил секрет. Весомый и крайне впечатляющий.

— Тш-ш-ш… Почти, принцесса, в тебе так тесно…

— Да-а…

Только когда мужские бедра со звучным хлопком ударили о мои, негромко вскрикнула, зажмуриваясь от тесноты. Плоть пустынника до сладкой боли тянула нежную кожу, медленно качнувшись и забрасывая меня на новую высоту.

— Все, Лирель. Теперь я твой, — облегченно прошептал он, вжимаясь влажным лбом мне в висок. — Твой, девочка…

— Мой, — лежавшие до этого плетьми руки сами собой оказались на мужских плечах, притягивая Ворона ближе.

Я буквально вжала мужчину в себя, тянувшись дрожащей грудью навстречу, ища подтверждения его слов. Словно участвовавший в нашей близости Тайпан подхватил ладонями мои ягодицы, сжав их в пальцах и удерживая на месте, не позволял отодвинуться ни на дюйм.

— Не кадар атешлисин (1), — жестко качнувшись, прорычал Ворон, впечатывая меня сильнее в ладони брата.

— Ничего… не… понимаю…

Неразборчиво шепча, делила фразу стонами — все более громкими. Движения учащались, толчки становились резче, и влага, обличая, каплями стекала вниз.

Пустынник не знал усталости, двигая бедрами все быстрее, погружая меня в одурманенный транс. Я ощущала каждую вену, крупное навершие чувствительной кожей, и не находила в себе хоть что-то порочащее мое сознание. Только голую страсть и запредельную откровенность, дрожа от мысли, что нам можно все.

Эта дикая ночь разрешала мне быть той, кем я была на самом деле.

Резкие, порой жесткие движения превращали сильное тело пустынника в сталь, закаляя мышцы и сухожилия. Мелкая крошка пота рассыпалась по коже, смешивая наши запахи, демонстрируя животный голод, с которым он брал меня на грани отчаянья.

Это было дико.

И от этого душа ликовала, опущенная на свободу, словно порыв ветра в песках пустыни.

— Кадын, — простонал Ворон, неожиданно распрямляясь и отрывая