128. Л. Н. Толстой. Три медведя. Л.: Детгиз, 1947. Обложка. Бумага, акварель. Собрание ГРМ, Санкт-Петербург

129. Л. Н. Толстой. Три медведя. Л.: Детгиз, 1947. Иллюстрация

130. С. Я. Маршак. Разноцветная книга. М.; Л.: Детгиз, 1947. Обложка

131. С. Я. Маршак. Разноцветная книга. М.: Детская литература, 1974 (первое издание — М.; Л.: Детгиз, 1947). Форзац и титульный лист

132. В. Маяковский. Что ни страница, — то слон, то львица. М.; Л.: Детгиз, 1954. Обложка

133. В. Маяковский. Что ни страница, — то слон, то львица. М.; Л.: Детгиз, 1954. Разворот

134. Л. Н. Толстой. Рассказы для маленьких детей. М.; Л.: Детгиз, 1956. Сигнальный макет с пометками рукой В. Лебедева. Собрание К. Эрнста, Москва

135. С. Я. Маршак. Багаж. М.: Детгиз, 1955. Обложка

136. С. Я. Маршак. Пудель. Иллюстрация. 1950-е. Бумага, акварель, гуашь. Собрание К. Эрнста, Москва

137. Девочка с медвежонком. 1957. Холст, масло. Собрание KGallery, Санкт-Петербург

138. В. Лебедев в мастерской. Фотография. 1960-е

Приложения

Наталья Козырева. О книге Всеволода Петрова «В. В. Лебедев»

Хорошо известная специалистам монография Всеволода Петрова о художнике Владимире Лебедеве была издана в 1972 году, через несколько лет после ухода героя книги. К счастью, тот успел прочитать и уточнить черновики, показанные ему автором. В 1973 году в Русском музее наконец состоялась персональная выставка Лебедева, о чем давно мечтал директор музея Василий Пушкарёв. Редактором каталога стал Петров, он же делал доклад на научном заседании, посвященном Лебедеву, которого критику довелось близко знать в течение многих лет. В этом выступлении, как говорил позже Петров, содержались «не только размышления и критические замечания о творчестве, но и воспоминания о личных встречах и беседах с ним»[88].

Своим учителем Петров всегда считал Николая Пунина и утверждал: «Он учил меня своим живым примером, в моей юности стал для меня недосягаемым образцом; стремясь приобщиться к этому образцу, я старался воспитывать в себе пунинское искусствоведческое зрение — иначе говоря, умение анализировать и как бы вживаться в искусство, умение видеть живопись или пластику в их профессиональных качествах, умение отличить хорошее от дурного, умение угадывать в готовом произведении замысел»[89]. Влияние Пунина очевидно сказывалось в критических текстах Петрова, в его лексике, иной раз даже в построении фразы, что вполне простительно, — Пунин был столь яркой и значимой фигурой в истории отечественного искусства первой половины ХХ века, что избежать его воздействия удавалось лишь очень немногим современникам.

Важно знать, что именно Пунин — автор первой небольшой монографии о Лебедеве; она отличалась столь безупречной точностью формулировок, что не потеряла своего значения до сего дня. После издания 1928 года прошло немало лет, и впоследствии лишь Вере Аникиевой, талантливой сотруднице Русского музея, удалось по-своему увидеть и проанализировать довоенное творчество художника. К сожалению, она погибла в годы блокады Ленинграда и не успела закончить свои труды. Поэтому весь объем сделанного Лебедевым в течение долгой жизни пришлось изучать, комментировать и интерпретировать уже Петрову, и он в значительной мере опирался на тексты, ранее опубликованные его предшественниками.

Над своей книгой Петров работал долго, в тесном сотрудничестве с Лебедевым. Он часто бывал в знаменитой мастерской художника в Ленинграде в семиэтажном доме на улице Белинского, где тот постоянно жил и работал с 1922 года и покидал ее только на время войны. Стоит иметь в виду, что перед тем, как приступить к изучению творчества Лебедева, Петров написал книгу о его любимом ученике, Юрии Васнецове, и уже тогда нередко пользовался его советами.

В лебедевской мастерской хранилось немало произведений из тех, что создавались здесь в течение почти полувека. Это были материалы, связанные с учебой в Художественной школе Михаила Бернштейна, рисунки, воспроизведенные в сатирических журналах, эскизы плакатов, многочисленные графические станковые серии и первые наброски к иллюстрациям. На стеллажах в рамах и на подрамниках стояла живопись, которой до конца жизни занимался Лебедев. Внимательному исследователю, каким был Петров, пришлось погрузиться в особенности каждого следующего этапа развития творчества мастера, чтобы понять истоки пластических идей, разнообразие и последовательность их воплощений.

Книга вышла в свет через пять лет после смерти Лебедева, и тот уже не мог что-либо поправить в законченном тексте, как это делалось ранее. В документах, отражающих биографию художника, остались редкие свидетельства о характере взаимоотношений автора и его историка во время совместной работы. В одном из писем Сарре Лебедевой (с ней Лебедев постоянно делился всеми, даже незначительными событиями свой жизни) есть любопытный фрагмент: «Был Петров, всё мило, хорошо, но уж он хочет от меня формулировок разных периодов моей работы — это утомительно» (28 марта 1962 года)[90]. Здесь особенно важна дата — начало работы над монографией. В более поздних дневниковых записях художника можно найти краткие упоминания о посещениях Петрова, о том, как двигается работа. Например, 9 июля 1965 года отмечено: «Был Петров, утомил меня <…> у него есть заумь, но он культурный и любящий искусство человек»[91]. Следующие записи свидетельствуют о вдумчивом и основательном погружении в материал, который рассматривали и разбирали в любое время — от 11 июля 1966 года: «Утром был Петров, сказал, что порядочно им переделано»[92]; от 6 августа 1966: «Вечером был В. Н. Петров, поговорили за вином, я уже был в кровати. В мастерской он работал недолго, видимо, захотел спать»[93]. Важные сведения есть в записях второй половины октября 1966 года: «Был В. Н. Петров, вводную главу обсудили с ним» (17 октября 1966)[94], «Были на чтении главы В. Петрова Таня и Юра» (29 октября 1966)[95]. Лебедев имел в виду художников Татьяну Шишмарёву и Юрия Васнецова, своих старинных друзей и учеников.

В отделе рукописей Русского музея в архивном фонде Петрова находятся машинописные варианты будущей монографии с пометками автора. Они лишь в мелочах отличаются друг от друга и от напечатанного издания. Но существует «легенда», основанная на воспоминаниях художника Валентина Курдова, о том, что одна очень важная глава удалена из окончательного макета.

Привожу цитату из книги Курдова: «История распорядилась, чтобы написал монографию о В. В. Лебедеве ученик Пунина — В. Н. Петров. Больной, нелюдимый и недоступный в то время Лебедев доверился Петрову. Никто другой не смог бы так проникнуться миром Лебедева, как это удалось сделать Всеволоду Николаевичу. Часто я раскрываю его книгу о Лебедеве и перечитываю какую-либо главу, всякий раз убеждаясь в правильности выбора художника.

В течение многих месяцев, проведенных вместе с больным художником для составления каталога, Петров просматривал сотни работ, перед глазами проходила вся творческая жизнь Лебедева. Естественно, когда возникали вопросы, реплики и суждения Владимира Васильевича о своих работах стали для Петрова основополагающими в понимании искусства художника.

Работа над монографией о Лебедеве отняла много лет и много сил. Книга вышла в свет. И вдруг Всеволод Николаевич обнаруживает в ней отсутствие одной драгоценной для него главы. Это был неожиданный удар,