Метод оказался ненадежным, и уже вскоре она попрощалась с сухостью ботинок. Очередная кочка с хлюпаньем ухнула вниз, левая нога провалилась в воду по щиколотку. Ботинок тут же наполнился зловонной жижей, а пока Рина вытаскивала из нее ногу, затопила и правый.

– Вот же гадство! – выругалась она. – Гадкое болото! Мерзкие кочки и лес этот проклятый! Почему я должна продираться через топь? Не было дороги получше, что ли? Тоже мне составители маршрута! Вроде ученые, а ума, как у дятлов, клюющих бетон!

К Проводнице у Рины тоже накопилось много претензий, но остаться в глухих дебрях без ориентира было страшно, поэтому Софии она ничего не предъявляла.

Так, все время свистя, отмахиваясь веткой от комаров и избегая болотистых мест, Рина пробиралась по лесу весь день. К вечеру она смертельно устала и готова была упасть прямо на мокрую землю и уснуть.

– София, мы вообще успеем добраться до обсерватории до темноты? Я уже все… Я больше не могу идти.

«Близко, – вывела Проводница на мягком мху, склонив его ворсинки в противоположную сторону, отчего они стали темнее. – Держись».

Рина с трудом оттолкнулась от ствола и продолжила путь. Впереди ее ждал крутой склон, подниматься по которому было тем еще испытанием. Росистая трава скользила под ногами, да еще всюду, как нарочно, встречались муравейники со здоровенными, шустрыми муравьями, а мошки лезли в лицо, норовя залепить глаза.

Но за подъем появилась награда. София вывела Рину на свободное от деревьев пространство, и та увидела впереди постройки из кирпича, такого же серого и невзрачного, как небо над головой.

– Мы точно в правильном месте? – с тревогой спросила она, переступая через то, что осталось от металлических ворот, и оглядывая заросший высокой травой двор.

Построек вокруг было много: несколько прямоугольных зданий в два этажа, необычные будки, приподнятые над землей, что-то вроде сарайчиков для хранения инвентаря. Пройдя мимо них, Рина увидела купола обсерваторий – большой, средний и малый – похожие на гигантские грибы-дождевики.

– В какой именно мне идти? – спросила она Софию, но той уже не было рядом.

«Наверное, отправилась доложить ученым, что довела меня до ночлега», – подумала Рина.

– Ученые написали, что это место заброшено, но лучше я не буду рисковать, – сказала она часам. – Думаю, вон там, в двухэтажках, жили астрономы. Эти штуки на бетонных столбах я не знаю, что такое. А в круглых точно стоят телескопы. Я лучше туда пойду. Там даже если есть люди, их мало.

«Хороший выбор», – согласился папа.

«Моя бедная девочка», – волновалась мама.

«Что-то мне боязно», – переживал Альберт.

Раздвигая руками в перчатках заросли сочной колючки, Рина решительно направилась к самому маленькому из трех «грибов», и это был первый раз за день, когда ей повезло: на двери висел замок, означавший, что внутри никого нет. Он сильно проржавел, и Рине не составило труда сорвать его обычной веткой вместо лома.

– Отлично, – выдохнула она и осторожно открыла скрипучую дверь, которая была гораздо крепче замка.

Внутри обсерватории стояло гигантское нечто, оснащенное проводами, стеклами и разновеликими колесами, как у телеги. По трубам наверху Рина поняла, что это телескоп, но поняла уже после того, как перестала паниковать. Уходящий под купол астрономический прибор напомнил ей Собирашку, а колеса – Клима, застрявшего в ней. Рина всю дорогу так старательно не вспоминала об этом, что вид телескопа будто ударил ее под дых, и она упала в траву, отшатнувшись от порога. Упала и заревела, прижав колени к груди. С неба шел дождь, и теплые капли на щеках мешались с холодными, некоторые падали на дождевик и стекали по нему на землю.

– Я такая дура, – всхлипнула Рина. – Если бы я не испугалась эту дурацкую куклу, Клим все еще был бы со мной… Дура! Идиотка!

Она ударила себя кулаком по лбу, но это не помогло избавиться от чувства вины. Герои в книгах никогда не бросали друзей. Они рисковали собой ради них, и Клим поступил точно так же, а Рина не смогла. Не смогла отвлечь на себя Собирашку, чтобы та его отпустила. Не смогла ничего придумать. Не попыталась проследить за ней. Вообще ничего не сделала.

«Ты больше не имеешь права бояться, Это твое наказание», – сказала она себе и, дрожа, вошла в темную обитель металлического циклопа.

Не считая его, в обсерватории было почти пусто. С потолка на стену переходили блестящие конструкции, похожие на перевернутые мосты, между которыми натянули полосу черной ткани. Она была словно неподвижная река из мира вверх тормашками. К основанию телескопа крепилась пара жестких кресел с колесами, вдоль стен стояли выстроенные в ряд шкафы с ветхими книгами. На стене висели странные часы с кучей стрелок, кругов и цифр, по которым Рина, как ни старалась, не смогла определить время, хотя они вроде работали. Все кругом было покрыто толстым слоем пыли и пахло полынью, но, принюхавшись, Рина поняла, что это пахнут ее перчатки, которыми она хваталась за кусты, пока взбиралась по склону.

– Надо разжечь костер, пока совсем не стемнело, – обратилась она к часам. – Я вся мокрая, как только перестану двигаться, сразу замерзну. Но тут купол закрыт. Дыму выходить некуда. Пап, ты случайно не знаешь, как эта штука открывается?

Папа, увы, не знал, хотя астрономы у него в друзьях были.

Рина осмотрела телескоп и попыталась подергать рычаги, но ничего не вышло. До верхних колес она не дотягивалась, а те, что крепились к креслам, двигали сами кресла.

– Это должно делаться как-то легко, – пробормотала она, внимательно оглядывая обсерваторию, и наконец заметила в нише между двумя шкафами вентиль, покрутив который, открыла наверху смотровую щель.

Для розжига пригодился журнал по астрономии, который было не так жалко, как книги, а еще Рина сняла пару дверок со шкафов и несколько пустых полок. На бетонном полу разводить костер оказалось удобно, но даже с помощью искродела заставить большие доски гореть было тяжело. Тем более, что дождь усилился, и часть капель попадала внутрь через смотровую щель. Но зато, когда дерево заполыхало, сразу стало тепло, и Рина высушила вещи прямо на себе, поворачиваясь к огню то спиной, то лицом. Обувь она сняла и выжала мокрые стельки, а сама села в неудобное кресло и долго смотрела на огонь, забыв о том, что собиралась нагрести золы из-под досок и испечь на углях картошку. – Кажется, я начинаю понимать Клима, – сказала она. – Я бы многое отдала, чтобы завтра проснуться дома и просто жить дальше своей скучной жизнью. Читать книги. Сдавать эти дурацкие экзамены каждую зиму. Я даже не