Шрифт:
Закладка:
— Спит, — резюмирует Юри. — Вот зачем отобрали всё? Непонятно, какой день вообще. Пятница? Может быть.
Оказавшись у двери ведущей в мастерскую деда, девочка замирает и снова прислушивается. Делает она это не из прихоти, а потому что её харабоджи — сова. Так его порой называет бабуля. Что это значит, Юри не очень поняла. Даже после объяснений, которые она попросила у папы. Спросить у ХюнКи она не решилась. Постеснялась.
— Кажется никого нет, — шёпотом произносит Юри и толкает дверь.
Приглушённый свет, льющийся от настенных светильников, неприятно резанул по глазам, и гостья зажмурилась. Несколько раз моргнув, привыкая к освещению, она наткнулась на вопросительный взгляд дедушки.
— И кто тут у нас? — с улыбкой поинтересовался ХюнКи, отложив наждачную бумагу и какую-то заготовку из дерева непонятной формы. Юри эту ещё не видела.
— Это я, харабоджи, — тихо произнесла девочка и поморщилась, понимая, что её сейчас снова отправят в постель.
А она уже выспалась и устала лежать. Чувствует себя нормально. И вообще… ей скучно!
— Только, пожалуйста, не зови никого! — сказав это, внучка подходит к деду и забирается к нему на колени. — Пожалуйста!
Столь «слёзная мольба» не могла оставить равнодушным и дракона, что уж говорить о ХюнКи.
— Точно нормально себя чувствуешь? — спрашивает он и кладёт ладонь на лоб внучки и чуть погодя резюмирует: — Температуры вроде нет. Ну и что мы будем делать?
Устроившись поудобнее, Юри заявляет:
— Точно нормально! Ты это… можешь дальше делать, что ты там делал, а я тихонечко здесь посижу. Хорошо? — внучка смотрит жалобным взглядом и недовольно добавляет: — Хальмони отобрала телефон, телевизор и ноутбук. Мне скучно, харабоджи!
— Какая нехорошая у тебя хальмони, — поддерживает девочку ХюнКи. — Но тебе не кажется, что она это сделала не просто так?
— Ей посоветовал доктор Рю, — неохотно отвечает Юри.
— Вот видишь… Думаю, не стоит напоминать о том, что доктора нужно слушаться, — получив в ответ кивок, дедушка продолжает: — Он заботится о твоём здоровье… и хальмони тоже.
— Ты прав, — вздохнув, соглашается внучка. — Но мне и правда скучно.
— Раз уж пришла… сиди. А я продолжу с твоего позволения, — получив очередной кивок от Юри, ХюнКи возвращается к прерванному занятию.
Присутствует некоторое неудобство, после появления столь приятного груза на коленях, приходится делать всё на вытянутых руках. Но работа по шлифовке поверхности скорее нудная, нежели утомительная. Вот дед и не говорит ничего. Он вообще старается лишний раз не тревожить притихшую внучку, которая с любопытством во взоре наблюдает за монотонным движением наждачной бумаги по практически гладкой деревянной поверхности. Вниз летят мелкие пылинки, кружась на ходу. Сухие узловатые пальцы ХюнКи крепко держат заготовку. Юри видит, что дедушка даже не напрягается.
— Ты такой сильный, харабоджи. Вырасту, тоже стану сильной!
— Тебе ни к чему быть сильной, соннё. Лучше вырасти красивой и умной. И я буду счастлив! — ХюнКи улыбается, о чём-то задумавшись. — Подрастёшь, выйдешь замуж за достойного молодого человека…
— Бе-е-е! — кривиться Юри, прерывая любимого деда. — Какая гадость!
— Почему гадость? — удивляется тот.
— Все парни — дураки! Я лучше с тобой жить буду.
После столь безапелляционного заявления ХюнКи негромко смеётся, остановившись.
— Не, ну а что? ДонРён всё время меня за косички дёргает. Надоел уже!
— ДонРён — это кто? — прищуривается ХюнКи.
— Одноклассник. Ненавижу его!
— Знаешь, почему он так делает?
— Нет, — отрицательно мотнув головой, Юри поднимает взгляд на любимого харабоджи.
Приняв заговорщический вид, ХюнКи наклоняется к уху внучки и тихо-тихо шепчет:
— Он это делает, потому что ты ему нравишься.
Девочка задумывается над сказанным, уйдя глубоко в себя. Дед тем временем возвращается к монотонной работе, которую он полюбил давным-давно именно за её монотонность и неспешность. Прошли те времена, когда решения приходилось порой принимать на ходу. К сожалению, не все они были правильными. О чём ХюнКи в тайне от всех сожалел.
(Примерно через полчаса в особняке семьи Сон.)
По всему зданию носятся люди, заглядывая в каждый уголок. Происходит что-то непонятное. Создаётся впечатление, будто начался пожар во время наводнения. Но, как ни странно, делается всё очень тихо и осторожно. В комнате наблюдения сейчас находятся трое: Ли МуХён, один его подчинённый и госпожа СоХи. Старая женщина явно в раздражённом состоянии. Её можно понять. После пробуждения и необходимого утреннего моциона она пошла проведать любимую внучку, что заболела на днях и сейчас лечится дома под её — СоХи чутким присмотром. Однако, на месте девочки не оказалось. Решение было принято моментально. Вызов начальника безопасности и точные команды прислуге сделали своё дело. «Сонное царство» зашевелилось, но пока что обходятся без включения сирены и всеобщей «мобилизации».
— Нету, госпожа, — съёжившись, докладывает молодя служанка в белом переднике, только что вернувшаяся из одного подсобного помещения.
— Она точно не покидала дом? — в очередной раз задаёт вопрос СоХи, глядя на начальника службы безопасности.
— Нет, госпожа. Она не выходила за пределы периметра. Это точно, — кланяется МуХён. — Мы с охранником ТхэСоном просмотрели все записи камер наружного наблюдения. Маленькая госпожа внутри здания.
Загвоздка в поиске Юри заключается в том, что в самом доме нет камер наблюдения. Сделано так для того, чтобы записи частной жизни семьи, не дай Бог, не попали не в те руки.
Выйдя в холл и выслушав доклады остальных слуг, бабушка командует:
— Значит так! Вы все продолжаете поиски. Я хочу, чтобы был осмотрен каждый закуток, каждый угол и даже подвал с чердаком. Выполняйте!
Присутствующие кланяются и почти бегом отправляются исполнять распоряжение Сон СоХи. Бабуля быстро пошла в сторону комнат. МуХён сопровождает госпожу, не спрашивая, куда та направилась. Он просто идёт следом.
— Для начала разбужу ХюнКи, — ни к кому конкретно не обращаясь, произносит она. — Может быть он знает, куда подевалась Юри.
Заглянув в комнату, давно облюбованную супругом, СоХи видит пустую не расстеленную кровать.
Тем временем ХюнКи выходит из мастерской и с удивлением наблюдает за суетой вокруг, пока
