— Я дома!

Спустя пару минут в гостиную заходит ДжэДжун. Он успел скинуть уличную одежду в коридоре и переодеться у себя в комнате. Юноша готов присоединиться к семейному ужину.

— Прошу прощения! — на ходу кланяется он и, усевшись, начинает объяснять причину опоздания: — Сегодня отрабатывали синхронность движений и общее чувство ритма…

Все смотрят на НамДжуна как главу семьи и ждут, что он скажет. Дед не торопится комментировать, решив дослушать внука до конца.

— … Пока выходит не очень хорошо. Особенно у ДжинСу много проблем. Хотя он явно старается больше остальных. Никак не могу понять, в чём дело. Абоджи, может ты что-нибудь подскажешь или посоветуешь? — неожиданно ДжэДжун обращается к отцу.

Почти все члены семьи переводят взоры на ТэУна, кроме деда. Тот продолжает смотреть на внука.

— Скорее всего, адыль, тут имеет место психологическая проблема. Подумай об этом. Он ведь «больше всех старается», я правильно тебя понял?

Ожидать иного от доктора, руководящего собственной клиникой, не стоило. ДжэДжун и не ожидал. Он просто кивнул, подтверждая сказанное. Дед переводит взгляд на сына. Бабуля хмурится, наблюдая за разговором и реакцией на него супруга. Ей явно надоело ждать. ДаЁн наклонилась к дочери и что-то ей тихонечко объясняет.

— Спасибо, абоджи! Я поговорю с ДжинСу.

— Вы закончили? — глядя то на сына, то на внука, спокойно задаёт вопрос НамДжун.

— Извини, харабоджи!

— Прости, абоджи!

Каются «грешники», склонив головы.

— Хорошо, — демонстрируя намёк на улыбку, дед берёт палочки для еды.

Вслед за ним тоже самое делают и остальные. Ужин начался. Пошли разговоры на интересующие отдельных членов семьи темы. В основном говорили НамДжун и ТэУн. Обсуждали какие-то поставки оборудования, что были заказаны в клинику неделю назад. Иногда свои пять вон вставляла ХваЕн. Хотя она этого не любила. НамДжун давно отошёл от дел и, передав созданную им клинику сыну, занялся чисто наблюдательными функциями. За эти годы ему ещё ни разу не приходилось вмешиваться в его дела. Чем он безусловно гордился. Но всё же считал, что не стоит лишний раз хвалить отпрыска, чтобы тот не возгордился и не наделал ошибок, начав работать «спустя рукава». Нет, подобного за ТэУном никогда не наблюдалось. Да чего уж говорить, сын у них с ХваЕн получился идеальный. А вот выбор внука его совершенно не порадовал. ДжэДжун решил стать айдолом и уже довольно много лет идёт к выбранной цели. Дед периодически толкает его в сторону семейного дела, но не давит.

— Когда планируете выступление? Или как это у вас там называется? — обратился ко внуку НамДжун, когда тот отложил палочки для еды, закончив с ужином.

— Спасибо, что спросил! Пока не знаю, харабоджи. Мы только приступаем к записи второго трека. Работы ещё предостаточно. Но думаю на это раз всё получится, и мы сможем дебютировать.

— Откуда такая уверенность, внук?

— Музыка и тексты песен очень хорошие. Вот увидите, скоро все узнают о нас! — пыша энтузиазмом, заявил ДжэДжун.

— Мне нравится твоё воодушевление и уверенность, — улыбается ДаЁн и подталкивает мисочку с Хе из куриных желудков поближе к сыну. — Вот, поешь ещё. Тебе нужно много сил, чтобы результат был хорошим.

— Да, омма. Спасибо! — берёт протянутое блюдо ДжэДжун.

— Оппа самый лучший! — включается в разговор МиСон. — Я один раз была у них на тренировке. Они такие крутые все и красивые! Горазда лучше, чем остальные айдолы!

— Всё верно говоришь, моя хорошая, — гладит дочку по голове ДаЁн. — А кем сама хочешь стать, когда вырастешь?

— Хочу быть как аппа — доктором.

Присутствующие с умилением смотрят на ребёнка.

— Это всё хорошо, что ты говоришь и то, что так уверен в будущем прекрасно. Но не забывай, о чём мы с тобой договаривались, — смотрит на ДжэДжуна дед.

Молодой человек выдерживает взгляд старшего родственника и кивает:

— Я помню, харабоджи.

(Горазда позже в комнате младшей сестры.)

Помещение с одним окном на втором этаже дома. Из мебели здесь присутствуют: небольшой письменный стол, стеллаж, кровать, шкаф для вещей и, разумеется, трюмо. Как и любая девочка, МиСон в силу возраста активно интересуется косметикой, пока только детской, но дай срок, и всё изменится. ДжэДжун встаёт из-за стола, закрыв учебник по математике. Рядом сидит МиСон, убирающая в школьный рюкзачок иные принадлежности.

— Вот и всё, — тянется парень, чтобы растянуть мышцы спины и треплет сестру по волосам. — Видишь, ничего сложного.

— Без тебя у меня ничего не получалось, — бурчит себе под нос МиСон. — Почему ты такой умный, оппа? А я глупая.

— Не говори так! Ты не глупая. Просто не сразу всё поняла. Но ведь когда я объяснил, ты справилась сама. Мне и подсказывать не пришлось. Верно?

— Ну да, — пожимает плечиками всё ещё не довольная девочка.

— Чем собираешься заниматься? — не торопится уходить ДжэДжун.

— Хочу ту серию дорамы ещё раз посмотреть.

— Это которую?

— Ну ту… где Кан Ю-оппа и онни вместе играют.

Да уж. Ситуация в тот день сложилась странная. С одной стороны, старшие члены семьи, увидевшие родственницу на экране, как в рот воды набрали. МиСон, надо отдать ей должное, смогла сдержаться и только после того, как все разошлись, взорвалась ворохом восторгов и вопросов, что, все как один, были направлены на старшего брата. ДжэДжун еле смог успокоить сестрёнку. Уж больно ей Лалиса понравилась. Вот и сейчас…

— Ты всё ещё хочешь с ней познакомиться? — с некоторой внутренней мукой спросил ДжэДжун.

— ДА! — излишне резко выпалила МиСон, подскочив.

— Ну-у-у, хорошо. Тогда давай поступим так. Я тебя приглашу на нашу общую тренировку, а ты со своей стороны пообещаешь, что не расскажешь об этом никому. Договорились?

Последние дни после дебюта Лалисы в кино младшая сестра смогла «выесть мозг брату чайной ложечкой». Делала она это медленно и обстоятельно, напоминая каждый раз о его знакомстве с субъектом её интереса. О котором, к слову, он сам по глупости проболтался тем же вечером. О чём сейчас крайне сожалел. Но теперь-то деваться некуда.

— Договорились! — восторженно пискнула МиСон и вцепилась в брата, словно клещ. — Ты самый лучший оппа на свете. Лучше всех!

Идя к себе в комнату, ДжэДжун размышлял над сложившейся ситуацией:

— «Вот и сестру умудрился