В комнате зажегся свет, сразу после того, как процессия просочилась сквозь дверной проём. Глазам посетителей предстал живописный пейзаж типичный для данного помещения: на спинке стула висела серая толстовка с принтом американского колледжа, из-под неё выглядывал край белой футболки, малость правее прямо на полу валялся одинокий носок, чёрная шапка с логотипом MOSCHINO на белом фоне лежала на краю стола. Это всё было толикой того беспорядка, что царил в комнате.

Пакпао осмотрелась и удивлённо высказалась:

— Когда успела-то? Весь вечер в гостинной ведь провела.

Когда женщина заходила сюда ранним утром, то не заметила ничего, потому как забыла очки, да и темно было в помещении. Свет она не включала по понятным причинам. СуХён, стоявший за спиной супруги, толкнул локтем сына, что, как и он, с удивлением разглядывал обстановку. Они и дома в Пусане крайне редко бывали в комнатах девочек, а тут… В общем, их удивление было можно понять.

— Что-то мне это всё напоминает, — тихо, почти шёпотом, произнёс дед, бросив многозначительный взгляд на спину жены.

ДжэУк в удивлении приподнял брови.

— Потом расскажу, — приложил палец к губам СуХён и сделал большие глаза.

— Лалиса, — ласковым голосом обратилась ко внучке Пакпао и легонечко коснулась до сих пор торчащей из-под одеяла пятки. Та мгновенно спряталась.

Послышалось неразборчивое бормотание. Бабушка взялась за край одеяла и потрясла его.

— Пора вставать! У тебя сегодня соревнования по бегу. Нужно успеть, как следует подготовиться. Поднимайся!

Ворчание усилилось. Пара секунд возни и край одеяла откинут в сторону. Девочка рывком села и неожиданно закашлялась:

— Кха-ха Кхе-е-е!

Ей не сразу удалось вытащить вторую руку из кокона. Она пошатнулась, когда вторая свободная конечность автоматически потянулась к лицу, чтобы прикрыть рот. Удержав равновесие, Лалиса повернула голову к источнику разбудившего её звука.

— Уже утро? — сонным и странно хриплым голосом спросила девочка и только после этого открыла глаза.

Картина, представшая пред взором, напоминала образ из пьесы «Ревизор» авторства Николая Васильевича Гоголя. В помещение повисла напряжённая тишина.

Я никак не мог толком разлепить зенки. Когда же это получилось, наткнулся на пять пар выпученных глаз. В горле саднило, было от чего-то холодно и меня потряхивало. «Вишенкой на торте» стало нестерпимое желание почесать… всё. Вот вообще всё… Начиная с макушки и заканчивая пятками зудела каждая клеточка тела.

— Холь! — голос первой, как ни странно, подала СонМи и, ткнув в мою сторону пальцем, вопросительно посмотрела на омму. — А чего это?

— О, Господи! — выдохнула Пакпао, глядя с жалостью на внучку, лицо, шея, кисти рук и вообще все видимые части тела которой были покрыты мелкими розовыми пятнышками.

Глава 11

Место действия: квартира семьи Ким

Время действия: семнадцатое октября. Десять часов после полуночи

На любимом кресле в гостиной сидит Лалиса закутанная в плед и мелкими глоточками пьёт какой-то парящий отвар из чашечки. Девочка каждый раз морщится, поднося напиток к лицу. Недалеко в таком же кресле расположилась Пакпао. Старая женщина вчитывается в инструкцию к таблеткам, которые выписал доктор, что был немедленно вызван по случаю болезни младшей внучки. Диагноз был поставлен моментально — ветрянка. Осмотрев пациентку и измерив температуру, мужчина выписал рецепт на приобретение необходимых лекарств и прописал постельный режим с карантином впридачу. Который, в смысле постельный режим, после некоторых препирательств с роднёй, сразу по уходу врача, Лалиса нарушила, выбравшись в гостиную поближе к телевизору.

— Как же чешется! — гнусавит девочка из-за заложенного носа, стараясь аккуратно поскрестись хребтом о спинку кресла.

Вошедшая только что в помещение, СонМи моментально пытается наставить на путь истинный «младшенькую»:

— Не чеши, а то хуже будет! Доктор сказал, что расчёсывать высыпания категорически запрещено.

— Но чешется ведь… — жалуется Лалиса, пытаясь тем же способом поскрестись плечом.

— Мазь разве не помогла? — спрашивает бабушка, на мгновение оторвавшись от изучения инструкции.

— Не очень, — морщится больная. — До сих пор жутко чешется.

— Вот тебе хороший совет: терпи! — заваливаясь на диван, разродилась идеей СонМи.

«Младшенькая», глянув на сестру, откровенно скривилась.

— Глупость какая, онни. Может что поумнее придумаешь?

— Не задевай старшую сестру, Лалиса. Прояви уважение! Она тебе добра желает.

Хотевшая уже было что-то сказать, СонМи закрыла рот и улыбнулась. Пакпао чуть ли не первый раз встала на сторону СонМи против «младшенькой». Лалиса скривилась ещё больше.

— «Гадство! И как я умудрился столь нелепо заболеть? — принюхался в очередной раз к отвару, что приготовила бабуля. — Ну и мерзость.»

Как оказалось, стал я жертвой «дружбы». Сим прискорбным и довольно-таки мерзким недугом меня наградила никто иная как, аплодисменты зрителей и та-т-т-та-да-да-а-а, — Сон Юри. Зараза мелкая! Она звонила около получаса тому назад и жаловалась, что её никуда не пускают и вообще всё отобрали, включая телефон, который вернули только сейчас. Вот она сразу и набрала старшую подругу, чтобы высказать своё «Фи!» в отношении родственников, ну и повиниться в некоторой степени. Ни о какой злости на неё само собой и речи нет. Просто обидно. Так… по факту, на ровном месте заболеть, причём детской, по сути, болячкой. Это форменное издевательство над попаданцами! Я буду жаловаться! Если найду кому.

— Таблетки сделаны на основе трав, поэтому являются безвредными и прописываются детям, — удовлетворённо произнесла Пакпао, откладывая инструкцию на подлокотник кресла. — СонМи, принеси чашечку травяного чая.

— Меня больше волнует укол, что сделал доктор, — приподнял правую ягодицу, стараясь не пролить напиток, коим, без сомнения, пытали неугодных в древности. — Уж очень он болючий какой-то.

— Что ты как маленькая? — бабуля с укором глянула на внучку. — Чего жалуешься? Как будто это первый укол в твоей жизни.

— Это всё доктор… Криворукий видимо, раз у меня зад болит.

— Пф! Потерпишь. Лучше расскажи, чем собираешься заниматься всё это время, пока болеешь?

Покосился на бабулю, прикидывая в уме:

— «Соврать или сказать правду? С одной стороны, бабуле врать нельзя. Нехорошо. Она — самая крутая крыша на свете. Причём, исключительно моя… Хе-хе. С другой же…»

— Вот твой чай, хальмони, — поставила на стол поднос с чайничком и маленькой чашечкой СонМи, вернувшись с кухни. — Только он горячий. Осторожнее пей.

— Спасибо, умница моя! — с несколько наигранным кряхтением поднялась с кресла Пакпао и передислоцировалась на стул.

По телевизору начались новости. Красивая девушка ведущая