– Не принести ли тебе шербета, мой повелитель? – Красавица Ульджай, которая вместе с первой женой Айгюль успела уехать из Самарканда до прихода Ильяса-Ходжи, прижалась теплой щекой к его плечу.

Тимур покачал головой:

– Нет. Я не твой братец, который больше всего на свете любит еду и женщин.

Ульджай помрачнела.

– Иногда мне кажется, что он никакой не брат, – проговорила она печально. – Поверь, как подвернется подходящий случай, он расправится со мной, я чувствую. Между нами давно нет никаких родственных отношений.

– Раньше он расправится со мной, – подхватил Тимур.

– Так не допусти этого. – Женщина обняла своего повелителя. – Убей его прежде.

Тамерлан махнул рукой:

– Я не могу этого сделать. Нам нужно решить вопрос с Ильясом-Ходжи. У твоего брата большое, хорошо обученное войско. Оно понадобится для осады Самарканда. Мы не должны допустить, чтобы Ильяс-Ходжи обосновался там навсегда. – Он ласково погладил ее по темным волосам:

– Знаешь, из тебя бы получился хороший воин, если бы ты была мужчиной.

Она слабо улыбнулась:

– Но тогда я бы никогда не узнала, как сладостна твоя любовь.

Услышав за оградой стук копыт, Тимур отстранил ее и подошел к калитке. Потный, разгоряченный Ерген, с лицом, покрытым серебристой пылью, спрыгнул на землю и поклонился своему повелителю:

– Я все узнал.

Тамерлан распорядился накормить и напоить усталого коня и провел богадура в беседку, придвинув ему кувшин с холодным кумысом. Тот залпом выпил и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Так что в Самарканде? – нетерпеливо проговорил Тамерлан, сжав оставшиеся пальцы на искалеченной руке.

– Можно сказать, нам повезло, – усмехнулся Ерген. На усталом лице была написана радость. – Сербедары во главе с Мавлян-заде – ну, помнишь, такой хрупкий студент медресе? – со старостой квартала трепальщиков Абу-Бекром и лучником Хурдаком Бухари собрали местное население и организовали оборону. Может быть, Ильясу-Ходжи и удалось бы захватить Самарканд, если бы не неожиданный падеж лошадей в его войске. Тебе ли не знать, что такое монгол без коня? В это трудно поверить, но город оставили в покое. – Увидев, что словно по высеченному из камня лицу повелителя прошла тень, Ерген нахмурился: – Разве я принес плохие новости?

Тамерлан погладил рыжую бороду:

– Не знаю, Ерген. Город все равно не наш. Мало того, он в руках мятежников. Эти сербедары будут бороться за власть, и я не хотел бы соваться туда сейчас. Нужно немного подождать. Подождать и подумать. Нам не нужны лишние жертвы с нашей стороны. Тебе известно, что я ценю каждого из своих людей.

Ерден наклонил голову:

– Да, мне это известно.

– Я распоряжусь, чтобы тебе насыпали столько золота, сколько вместит твой кошелек, – сказал Тимур. – А потом пошлю кого-нибудь к Хусейну.

– Ты опять собираешься соединиться с этим шакалом? – Ерген скривился. – Впрочем, шакал лучше, чем этот эмир.

– Сейчас без него не обойтись, а там будет видно, – отмахнулся Тимур. – Иди к жене и детям, отдыхай. Кто знает, насколько длительным будет твой отдых.

Ерген поклонился и медленно покинул дом Тамерлана.

А Тимур, еще немного посидев в беседке, дал распоряжение оповестить своего родственника о том, что он хочет его видеть как можно скорее.

Глава 35

Черноморск, наши дни

Станислав Паршенко жил почти на самой окраине города, в новостройке.

На счастье оперативников, дверь в его подъезд оказалась открыта: плотная уборщица средних лет с энтузиазмом терла ступеньки, подперев дверь подъезда ведром с грязной водой (вероятно, она решила проветрить помещение).

Когда полицейские ступили на свежевымытый пол – а что им еще оставалось делать? – женщина скривилась:

– Ну, ни стыда ни совести у молодежи нет. Натопчут и уйдут, а мне перемывать.

Бочкин ловким движением достал удостоверение и раскрыл его:

– Мы из полиции.

Это ничуть не смягчило женщину:

– Ежели из полиции, так и топтать можно, –