Шрифт:
Закладка:
— Вы не беспокойтесь, я сам Эриху объясню что говорить, если вдруг кто-то спросит… — сказал Бруно и, глубоко вздохнув, пошёл вслед за убежавшим огнемётчиком-пулемётчиком.
Грустно усмехнувшись и почему-то чувствуя себя немного не в своей тарелке Гюнтер проводил его взглядом.
«Ну вот, ещё один мой сделанный выбор, не между хорошим и плохим а между хреновым и очень хреновым… Знать бы правильно я поступил или же ещё больше всё ухудшил? Время покажет и всё расставит по своим местам. Делай что должен и будь что будет. Нет судьбы кроме той что мы сами выбираем… Может, Сара Коннор была права?»
Помотав головой, чтобы выбросить из неё мрачные и тягостные мысли, Шольке в последний раз посмотрел в сторону выгоревшей спальни и твёрдым шагом двинулся к выходу из квартиры. Сначала он стал невольным убийцей ребёнка, потом согласился на укрывательство от закона своего боевого товарища и подчинённого… Что дальше? Ответа у Гюнтера не было.
Лондон, Великобритания.
28 мая 1940 года. Ранний вечер.
Глава британской разведки Стюарт Мензис.
Полковник Мензис торопливо вошёл в кабинет премьер-министра, как обычно с папкой подмышкой, и вежливо кивнул контр-адмиралу Бертраму Рэмси, сидевшему напротив Черчилля. Рядом с ним расположился ещё какой-то генерал, незнакомый полковнику. Сам Уинни в этот момент раскуривал сигару и раздражённо махнул рукой чтобы тот поскорее садился, не утруждаясь излишними приветствиями. Такое было уже не в первый раз, поэтому Стюарт занял своё место за столом и окинул взглядом того от кого почти полностью зависело выполнение операции «Динамо».
Рэмси был из той плеяды военно-морских офицеров Империи которые рьяно придерживаются традиционализма в отношении королевского флота и всеми силами стараются соблюдать все его особенности, даже если они уже не слишком соответствуют времени. Вместе с тем Мензис знал что тот профессиональный и знающий моряк, уже имевший за плечами кое-какие заслуги, правда, во время прошлой войны. Но началась новая европейская бойня и старый морской волк, подобно многим своим товарищам, вернулся на флот из отставки, успев «отдохнуть» всего пару лет. Когда стало ясно что Британский экспедиционный корпус на континенте терпит крах и понадобится его эвакуация то Адмиралтейство для руководства этим сложнейшим процессом назначило именно Бертрама Хоума Рэмси, до этого командира военно-морской базы в Дувре.
Эта ноша не согнула контр-адмирала, казалось, он воспринял её как привычную и нужную работу, которую надо выполнить как можно ближе к идеалу. И, если судить по тем отчётам, которые Стюарт получал из своих источников от военно-морской разведки, у него это неплохо получалось, несмотря на множество проблем и неизбежные потери.
Уинни, наконец, разобрался со своей сигарой и пыхнул дымом, скривив бульдожье лицо. Бокал коньяка, наполненный на три пальца, стоял рядом, на случай если Черчиллю захочется принять дополнительный аргумент для успокоения эмоций.
— Здравствуйте, господа, ещё раз… Времени у нас мало и поэтому, Бертрам, я бы хотел услышать от вас пусть не слишком краткое но обстоятельное донесение по ситуации в Дюнкерке. Это сейчас самое важное для нас! — с внутренним напряжением в голосе произнёс премьер-министр. — Насколько всё плохо?
Моряк даже не открыл свою собственную папку, лежащую перед ним на столе. Видимо, настолько полагался на свою память что взял её лишь на всякий случай, если понадобится обратиться к совсем уж мелким подробностям.
— Сэр, если очень кратко… там наступает агония. Разрешите подробности? — спросил он, видя как Уинни сморщился от такого ответа.
Черчилль взял свой бокал, отпил хороший глоток его содержимого, а потом выпустил очередной клуб дыма изо рта.
— Добивайте меня, Бертрам… — проворчал он, глядя куда-то в пространство. — Я уже почти привык к этому.
— С самого начала операции, для руководства морской частью эвакуации, в осаждённый город был направлен кэптэн Уильям Теннант, в дополнение к своему сухопутному коллеге, бригадному генералу Уитфилду, который сейчас здесь присутствует. Как я уже вам докладывал, согласно их отчётам, использовать гавань Дюнкерка для эвакуации оказалось практически невозможно из-за сильных повреждений портовых сооружений после крупного авианалёта. Было решено использовать восточный волнолом, далеко выходящий в море, но если он тоже будет разрушен то дело усугубится ещё больше… — безжалостно вещал контр-адмирал.
Мензис пока не очень понимал зачем его самого вызвали сюда, ведь он не моряк, а сейчас обсуждается тема почти никак не связанная с разведкой. Но, раз он приглашён, значит настанет и его время, надо лишь подождать. А это Стюарт умел.
— Вторая проблема заключается в маршрутах эвакуации. Их три — X, Y и Z. Первый из них самый безопасный, там расстояние до Англии составляет 55 миль. Но именно его немецкая авиация усиленно забрасывает минами при любой возможности! Я отправил туда тральщики но они не справляются, просто не успевают чистить маршрут. В результате только за последние два дня там затонул один эсминец с эвакуированными и ещё один тяжело повреждён. Второй маршрут Y — самый длинный, его протяжённость 87 миль, в основном приходится пользоваться именно им, поскольку самый короткий, под названием Z, откуда до Англии расстояние всего 39 миль, идёт вдоль берега и находится под плотным огнём вражеской тяжёлой артиллерии, стоящей в окрестностях Кале. Она прикрыта сильными батареями ПВО, а с моря эсминцам мешают действовать вражеские подводные лодки, только и ждущие момента выпустить торпеды. Здесь бы помогли тяжёлые корабли, но вчерашняя попытка флота выйти из своей базы на Оркнейских островах закончилась неудачей… — угрюмо признал Рэмси.
— Да, мне докладывали… — снова проворчал премьер-министр, делая второй глоток коньяка. — Кажется, мы потеряли ещё один лёгкий крейсер?
— Именно так, сэр… Несмотря на, казалось бы, тщательно протраленный фарватер, идущий головным лёгкий крейсер «Бонавенчер», введённый в строй флота буквально несколько дней назад и проходивший испытания, подорвался на незамеченной мине. Он получил громадную пробоину носовой части и затонул всего за семь минут. Погибло больше половины экипажа… — лицо военного моряка было абсолютно непроницаемо, лишь правая рука сжалась в кулак, показывая какие эмоции обуревают контр-адмирала. — Вдобавок, один из эсминцев охранения обнаружил шум винтов неизвестной подлодки на выходе из бухты Скапа-Флоу. Остальные эсминцы забросали всё бомбами и видели там масляное пятно, но внезапно с противоположной стороны прохода подверглись торпедному залпу другой подлодки, видимо, ждущей в засаде. Из-за узости
