Шрифт:
Закладка:
Однако тут Янди оставалось лишь гадать. Гордая Аюна ни словом, ни вздохом не выдавала печали от разлуки с князем лютвягов, который хладнокровно обменял ее на новые земли, пока она мечтала о его прекрасных синих глазах…
Даргаш сидел в лодке, скорчившись и опустив голову, стиснув зубы. Он пытался выбраться наружу сам, но не мог.
— Давай помогу, — подскочила Янди. — Обопрись о мое плечо…
С трудом вытащив Даргаша из лодки, она помогла ему добрести до сухого берега и осторожно усадила на землю. Накх молча корчился от боли. Воин привычен к страданию, для него это повод явить силу духа. А вот смотреть, как надрывается его хрупкая спасительница, оказалось совершенно невыносимо.
«А ведь всего несколько дней назад я привязал ее в лесу и оставил на потраву волкам!» — подумал накх, и от этого ему стало еще горше…
Аоранг вдруг приподнялся на локтях, вытянул шею и начал принюхиваться по-звериному. Аюна поглядела на него, прислушалась, побледнела:
— Слышите?! Как вчера! Вот опять!
Из туманного леса донесся далекий, бесконечно тоскливый вой — голос то ли ветра, то ли зверя. У всех, не исключая и Янди, мурашки пробежали по коже.
— Может, это Рыкун потерялся и завывает вдалеке? — с усмешкой предположила лазутчица, прогоняя морок. — Хитрый кот страшно боится, что мы снова засунем его в лодку. Он крадется за нами по берегу, но уже второй привал, как его не слышно и не видно…
— Это не голос Рыкуна, — сказал Аоранг. — И вообще не голос живого зверя.
— А что тогда?
— Мертвецы, — глухим голосом сказал Даргаш. — Убитые нами лютвяги-оборотни. Они следуют за нами. Неужто не чуешь?
Аюна содрогнулась:
— Храни нас ясное Солнце!
— Конечно оно хранит, — сказал Аоранг. Его взгляд, остановившись на царевне, потеплел. — Ведь с нами его земная дочь. С тобой никакие порождения мрака не страшны нам, солнцеликая.
— Как знать, — вздохнула Аюна. — Сейчас предзимье, самое темное время. Когда Исварха редко смотрит на землю, твари из бездны смелеют, лезут наружу…
— Ты не сознаёшь силы, которой наделена от рождения, — возразил Аоранг. — По твоему слову отец Исварха испепелит любого, самого страшного из злых дивов…
— Ох, опять он о богах и благости! — вскочила Янди. — Царевна, пошли поохотимся! Аоранг, разведи костер!
Мохнач лишь усмехнулся.
— Будь так любезен, — скорчив гримасу, добавила лазутчица.
Когда девушки, взяв луки, отправились в прибрежные ивняки, Аоранг сказал, глянув на накха:
— У Янди скверный норов, однако она много знает и умеет. И главное — она верно служит царевне. Это благодаря ей Аюну удалось вырвать из лап Станимира. Янди вовсе не простая служанка…
— Это я заметил, — буркнул Даргаш.
— И она очень хорошо знает эти земли.
— Хотелось бы понять откуда… — Накх помолчал и добавил с горечью: — Я не могу грести, не могу охотиться, не могу развести костер или разведать окрестности… Если на нас нападут, проку от меня будет, как от дохлой рыбы. Все, что я сейчас могу, — дойти до кустов по нужде. Я не могу даже сам завязать штаны!
— Вчера ты не мог и того, — успокаивающе произнес мохнач. — Ты со временем поправишься, если будешь беречь себя.
Накх скривился:
— Если все время беречь себя, зачем вообще жить?
В реке, играя, плеснула рыба. Аоранг прислушался, взял свое любимое короткое копье:
— Посторожи костер. Я пойду на рыбалку.
Даргаш, тяжело вздохнул, сел поближе к костру и забормотал себе под нос, глядя в огонь:
— Матерь Найя, как ты меняешь по весне кожу, сбрасывая мертвое ради живого, так и мне дай новую силу…
* * *
Аюну разбудили холодные прикосновения, легкие, но обжигающие лицо. Царевна приоткрыла глаза, пытаясь понять, день сейчас или вечер. Беглецы спали в наспех построенном шалаше, тесно прижавшись друг к другу, чтобы сберечь тепло. Аюне было уютно дремать под боком Аоранга, но сейчас ее бросало то в жар, то в холод. «Не заболеть бы», — с тревогой подумала она, приподнимаясь. И тут поняла, что за прикосновения жалили ее кожу. В воздухе порхали снежинки.
Первый снег! Царевна вновь прикрыла глаза. Вот они с Аюром носятся по внутреннему дворику, топча хрупкие белые кружева, устлавшие каменные плиты. Наконец-то кончились холодные затяжные дожди, пришло время праздника! Отец смотрит на них, зябко пряча руки в широкие рукава. Он улыбается…
Да, не так она представляла встречу первого снега в этом году…
Собравшись с духом, Аюна вылезла из теплого шалаша и некоторое время, моргая, вглядывалась в пляску снежинок. Не понять, скоро ли вечер? Может, пора уже в путь? Она подошла к кострищу, чтобы раздуть угли, которые почти погасли, и вдруг застыла от ощущения пристального взгляда в упор. Царевна медленно подняла голову и увидела перед собой знакомые глаза, полные ненависти. Косматый серый волк стоял по другую сторону костра и глядел на нее. За ним маячили тени других зверей. Царевна вскочила… Тени исчезли. Никого, кроме нее, у костра не было.
«Почудилось», — подумала она. Но знала — нет.
И что за волк к ней пришел, Аюна сразу поняла. Ни в ком она не встречала такой упорной и яростной ненависти к себе, кроме одного человека. Или не совсем человека.
Во рту пересохло от волнения.
— Шерех! — дрожащим голосом окликнула девушка.
Никто не отозвался, ничья тень не промелькнула в снегопаде, но ощущение присутствия только усилилось.
— Зачем преследуешь нас? Это была честная битва! Ты проиграл бой, так смирись и забудь о мести!
«Я ненавижу вас, арьев, и всех, кто вам служит, и буду убивать вас, покуда хватит сил…» — как прежде, зазвучал хриплый голос у нее в ушах.
— Ты сам напал на Аоранга! Ты убийца, а не он!
«Пустые слова, дочь Ардвана! Мой дух успокоится, лишь когда враги сгорят на моем погребальном костре…»
— Уходи, во имя Солнца! — воскликнула она. — Сгинь, нежить!
— Что за крик? — Из шалаша, зевая, высунулась Янди.
Аюна выдохнула и огляделась, прислушалась. Ни призраков, ни голосов — только елки поскрипывали в лесу, да шелестел у реки мертвый тростник.
— Он ушел, — устало сказала царевна. — Но думаю, еще вернется.
Глава 2
Дом огня
Осенней порой темнело быстро. Не успел растаять выпавший снег, как речную гладь затянуло вечерним туманом, и челн с беглецами снова пустился в путь.
Ночь прошла
