состоянии просто поехать и забрать вино. Что Дженис сделать, чтобы ей помочь?

– Видите ли, Дженис, выпиваю я или нет, не имеет ни малейшего значения. По совести говоря, если бы в свои девяносто два года я опрокидывала по две бутылки в день, это не касалось бы никого, кроме меня. Поступок моего сына – лишь часть его хитрого плана, цель которого – выселить меня из колледжа. Из моего колледжа.

Деций! Как же быть с Децием? От этой внезапной мысли Дженис бросает в дрожь. Две минуты назад она бы не колеблясь ворвалась в дом Тиберия и потребовала, чтобы тот вернул матери вино. Она даже представила, как загружает бутылки в машину, когда миссис АгаАгаАга с мужем нет дома. Но теперь… Дженис вспоминает забавную, почти балетную походку Деция, его лохматые выразительные брови, ощущение покоя, которое она испытывает, зарываясь лицом в его шерсть. Разве Дженис может его покинуть? Она абсолютно уверена: стоит Тиберию узнать, что Дженис в сговоре с его матерью, и он моментально уволит провинившуюся уборщицу. Дженис чувствует, что должна попробовать поговорить с Тиберием насчет пустой бутылки из-под бренди, ведь этот инцидент исключительно на ее совести. Однако она молчит, боясь, что миссис Би согласится.

Старуха поглаживает Дженис по руке, будто утешая, и на душе у той становится раз в десять тяжелее.

– Не волнуйтесь, Дженис. Это наши дела – мои и сына. К тому же не будем забывать о Майкрофте.

– О ком? – Дженис совсем забыла про знакомого миссис Би. – Ах да, Майкрофт.

– Да, он нанесет мне визит послезавтра, и буду очень вам обязана, если вы придете. Полагаю, к тому времени мы будем гораздо лучше осведомлены о планах Тиберия относительно моего дома. Я завербовала двойного агента.

При этой мысли миссис Би сразу приободрилась и даже села прямее.

– Кого? – спросила Дженис, сама чувствуя, сколько в ее голосе недоверия.

– Мистера Стэнли Торпета.

– Кто это? – уточняет Дженис, хотя догадка уже забрезжила. – А-а-а, вы про Стэна. – Не удержавшись, она замечает: – Вы ведь даже имени его не знали.

– Большое упущение с моей стороны, – с чуть виноватым видом отвечает миссис Би. – Кстати, надо извиниться за то, что ругалась на него. А впрочем, наши крепкие выражения ему как слону дробина. Он и не к такому привык, – уже веселее прибавляет она.

– Не понимаю, о чем вы.

– Галина, жена Стэнли, – русская. Он обещал ее со мной познакомить. Жду с нетерпением. Он рассказывает, что темперамент у нее взрывной. К вашему сведению, русский язык очень выразительный. Он содержит бесчисленное множество ругательств с восхитительными нюансами! Играть с ними – одно удовольствие.

Дженис прислоняется к опоре стола.

– Да вы просто ас, миссис Би. И кстати, я ушла от мужа.

– Моя дорогая, меня это ни чуточки не удивляет. Когда он мне позвонил, я пришла к твердому убеждению, что именно так вы и поступите. Но иногда процессы такого рода должны идти своим чередом. Что бы ни думали сторонние наблюдатели, торопить события нельзя.

– И поэтому вы не сказали мне о его звонке?

– Дженис, я промолчала, так как придерживаюсь мнения, что поведение или моральный облик мужа не характеризует жену. Мы с Августом оба прекрасно это понимали. Да, мы любили друг друга всей душой, но при этом оставались отдельными независимыми личностями. Ну конечно, вам не за что просить прощения. А считаю ли я, что вашего мужа следовало бы одеть во власяницу и протащить по улицам города на коленях, – вопрос совсем другой.

Дженис едва не расцеловала сидящую перед ней старуху, но вместо этого она еще раз пожимает руку миссис Би и предлагает все-таки сварить горячего шоколада.

– Да, буду очень рада, и вообще, нам самое время переместиться в кресла. Я совершенно утратила чувствительность в области задницы.

Дженис приносит палки миссис Би и помогает той встать. Благополучно усадив старуху в кресло, Дженис идет на кухню.

– Значит, алкоголя в доме не осталось? Жаль, пара капель бренди, чтобы прийти в себя, вам бы сейчас не помешала.

– Увы! Конфискуя горячительные напитки, Тиберий действовал весьма методично. А обнаружив часть запасов под раковиной, он еще больше утвердился в своем намерении. Когда я объяснила, что держу их там, потому что кухонные шкафы висят слишком высоко и я до них не дотягиваюсь, он счел мои доводы неубедительными.

– Но миссис Би, вы имеете полное право хранить свой алкоголь там, где вам удобнее. Вы не обязаны ни перед кем отчитываться.

– Боюсь, что Тиберий хочет превратить мои привычки в дело общественное. Поскольку выселить меня с территории колледжа по состоянию здоровья у него не получается, он решил выставить меня алкоголичкой. Однако у Стэнли ушки на макушке, а про Майкрофта я вообще молчу.

Дженис так и подмывает сбегать в магазин за новым бренди для горячего шоколада миссис Би. Но вдруг Тиберий вернется и поймает ее с поличным? А между тем хозяйка добавляет:

– Но вам, Дженис, в это дело впутываться ни к чему. Не хочу, чтобы вы рисковали местом.

В этот момент Дженис на собственном опыте узнает, как чувствовал себя Иуда.

Когда они сидят в креслах у огня, миссис Би спрашивает:

– Так вы хотите услышать продолжение истории Бекки? Не сегодня, конечно, а когда навестите меня в следующий раз. Или для вас она слишком отрицательный персонаж и вы утратили к ней интерес?

– Не в этом дело, миссис Би. Вы ведь теперь знаете, почему я так остро отреагировала.

– Отчасти – да, но мне кажется, что вы еще очень многое от меня скрываете.

Дженис глядит на миссис Би поверх чашки с горячим шоколадом:

– А ведь я разгадала ваш замысел.

– О каком замысле речь? – с невинным видом уточняет миссис Би.

– В тот первый день вы поняли, что я не вернусь и убирать у вас не буду, поэтому стали по частям рассказывать мне эту историю, историю Бекки. Вы надеялись, что я буду приходить за продолжением?

– И скажите после этого, что мой план не сработал! – Миссис Би издает торжествующий смешок.

– Шахерезада! – выкладывает свой главный козырь Дженис. – Я заметила, как вы смутились, когда я упомянула «Тысячу и одну ночь»! Я поискала информацию об этой книге…

– И о чем же она?

– О султане, для которого предательство первой жены стало таким страшным ударом, что он убил ее. С тех пор он брал юных невинных дев лишь на одну ночь, а наутро казнил их. И все для того, чтобы никогда больше не испытать тех же страданий. А когда очередной несчастной жертвой