– Так, значит, у вас ничего не было в тот день?

Почему он так на меня смотрит? Будто кожу сдирает. Полоса за полосой. Внедряется дальше в плоть. В суть вгрызается. Я как никогда чувствую свою хрупкость и беззащитность перед ним. Чувствую свою уязвимость. Не понимая, какого ответа он ждет. И почему тот для него так важен. Ведь Савва знает, кто был моим первым мужчиной. И вряд ли тут имеет значение, когда я была не с ним. Где. И сколько раз.

– В квартирке над гаражом ничего не было, – зачем-то уточняю я и удивленно открываю рот, когда Савва, держа меня перед собой на вытянутых руках, откидывает голову и начинает громко смеяться. С удивлением смотрю на ходящую ходуном шею.

– Я тебя смешу?

– Нет! Ты сводишь меня с ума, Тая.

Мы забываем о Галиче напрочь. И тот, пользуясь случаем, уносит ноги.

– Это же хорошо, – так ничего и не поняв, ласково шепчу я. Касаюсь щеки мужа ладонью.

– Ну, как посмотреть.

Савва не спешит мне объяснять, что так сильно его растревожило. Но его требовательный взгляд меняется. И становится ласковым-ласковым, как утреннее солнце. Этим взглядом он освещает самые темные и запутанные лабиринты моей души. Страшно представить, что бы было со мной, если бы он вовремя не вернулся. Но еще страшнее – себя без него.

– Савва…

– М-м-м?

Мы медленно, как в танце, отступаем к кровати.

– Ты же знаешь, что…

– Что?

Муж опускает меня на постель и нависает сверху.

– Что я люблю тебя?

– Ты никогда раньше этого не говорила. – Его большой палец ласково проходится по моей скуле, касается губ. Мои глаза закатываются. Губы приоткрываются, впуская его палец в рот.

– Раньше я была дурочкой. Клянусь, я бы полжизни отдала, чтобы в ней не было никакого Влада. Только ты…

– Полжизни – это много.

Ну, почему он смотрит на меня с такой снисходительностью? Хотя иногда мне это и нравится. Есть что-то притягательное в том, что твой мужчина старше, опытнее, умнее. Это как будто снимает с тебя ответственность. И ты можешь капризничать, можешь дуть губы, или нести откровенную чушь, зная, что он к твоим капризам и глупостям будет снисходителен. Это дает возможность быть собой на все сто. Но сейчас мне бы хотелось, чтобы он воспринял мои слова серьезно. Я ведь действительно многое бы отдала, заплатила любую цену, чтобы он был для меня единственным. Чтобы во мне рос его ребенок. Потому что он этого заслуживает.

– Ну, и что? – я выгибаюсь на постели, чтобы между нами не осталось даже воздуха.

– Представляешь, сколько всего за это время можно успеть? – края уха касаются его губы. Ладонь укладывается на чуть располневшую талию. – Например, родить детей…

– Я рожу! Обязательно рожу тебе ребенка.

– Ну, знаешь, ли… В этом уже довольно трудно усомниться.

И снова! Снова он смеется. Прикусывает ухо зубами. Развязывает поясок. Полы халата все равно давно уже разошлись, и тот только мешает.

– Ты понимаешь, что я имею в виду! – оставаться твердой, когда любимый человек делает все, чтобы ты забылась, сложно. Но я один черт стою на своем.

– Конечно, потребуется время на то, чтобы восстановиться после родов, но я обязательно рожу тебе.

– Обязательно.

Посмеиваясь, Савва распластывает ладони на моей ставшей сверхчувствительной груди. Я всхлипываю. Нам, наверное, нужно обсудить, как мы будем жить дальше. Как он видит свое партнерство с Владом, потому что я не уверена, что смогу чувствовать себя безопасно в его присутствии. Но прямо сейчас на передний план выходят чувства, которых я так долго не понимала. Мне хочется орать о них и вопить. Во всю глотку просто. Хочется, чтобы мой Савва осознал свою для меня ценность. Что в нем для меня заключается целый мир. Мой космос. Моя вселенная…

Савва ведет ладонями вниз. Напряженные соски выскакивают из-под его ладоней, как маленькие чертики из табакерок. Сравнение, пришедшее в мою голову, такое глупое, что я смеюсь. Он замирает у самого кончика, так и не взяв вишенку в рот. Поднимается повыше. И, передумав, вновь касается пальцами моих губ:

– Люблю, когда ты смеешься.

– А что еще? Любишь…

Я зажмуриваюсь в ужасе от сорвавшегося с губ вопроса. Да-да, мне все еще не верится, что я достойна его любви. Но, с другой стороны, учитывая то, что Савва для меня сделал, как он себя вел со мной, что говорил, сколько он проявил по отношению ко мне лояльности, эмпатии и терпения, так вот, может, все-таки… его чувства глубже, чем я могу позволить себе поверить?

– Твою голову.

– Голову? – удивленно моргаю я, меньше всего ожидая получить такой ответ. Он о внешности, что ли? Я кажусь ему симпатичной?

– Угу. Она у тебя есть. И мне это нравится.

Ах, вот оно как! Получить такой комплимент от мужа – ценно. Но все-таки я дую губы:

– Да уж отсутствие головы многое бы усложнило.

Включаясь в игру, Савва вздергивает бровь:

– Например?

– Я бы не могла тебя целовать.

– Это, безусловно, стало бы потерей. Я люблю, когда ты меня целуешь. Так неумело…

– Эй!

– А еще?

– Я бы не смогла с тобой спорить.

– Ну, без этого я бы точно прожил.

– А без этого? – маню его пальцем, а когда Савва наклоняется, шепчу непотребство на ухо.

– А вот без минета мне бы было сложней. Хотя в этом вопросе тебе тоже есть, куда расти. Но я не спешу. В конце концов, мы уже пришли к выводу, что отдавать полжизни тебе ни за что не придется. И время у нас есть.

Если честно, я заведена до такой степени, что улавливать нить разговора становится все сложней. Слова путаются в моей голове, приходится постараться, чтобы продраться к их сути.

– Ты это о чем? Аа-ах.

Савва опускается вниз, отбрасывает прикрывающие ноги полы халата. Пальцами, которыми касался моих губ, раскрывает влажную плоть. Я замираю, потому что он никогда еще не делал этого для меня. В голове мелькает совершенно идиотская мысль, что он – большой гурман. И мой вкус может ему не понравиться. Идиотизм? Да кто ж спорит. Нелепо барахтаясь, я пытаюсь ему помешать. Только Савва сильней. И если он что-то решил, спорить с ним бесполезно. Он закидывает ноги на свои широченные плечи и втягивает, засасывает мою раковину в жаркий рот. Я хватаюсь за спинку кровати. Это невыносимо. Его запах, такой родной и любимый, проникает в легкие, в каждую пору. Его запах… Он заводит меня сильнее, я то мечусь, то замираю ближе и ближе к вершине. Так было. Так уже было. Темнота, его аромат, мой… Запах секса. То же ощущение ткани под коленями, царапающее, как наждачка. И этот сказочный фейерверк. Я кричу, разжимаю пальцы, руки падают вниз, затекшие суставы ноют. Я обхватываю его голову и прижимаю с силой к себе. И в этот момент, наконец, понимаю.