Шрифт:
Закладка:
– А что толку на него злиться? Это даже интересно.
– Играть чужими судьбами? – удивляюсь я.
– Да при чем здесь это? Ведь женщину никто не заставляет выбирать его. Это их осознанный выбор.
– Неужели ни одна не выбрала тебя? – искренне изумляюсь я.
– Не знаю.
С грохотом заводится двигатель, кораблик медленно отчаливает от причала, а мы стоим и, того не замечая, глядим друг на друга. И ведь очевидно, что он говорит обо мне, но… В это так сложно поверить. Потому что это означало бы, что у него ко мне настоящие чувства! У него… ко мне…
А потом меня начинает тошнить. Опять. И на время мне приходится забыть о своих мыслях. Савва ругает себя на чем свет стоит, твердит что-то вроде:
– Совсем из ума выжил, дурак старый… Беременную женщину на воду! В качку…
Я смеюсь, хотя плохо так, что сил на это и нет.
– Ну, какой ты старый?
Прогулка, которая должна была нас развлечь, оборачивается сущим мучением. На берег я схожу в полуобморочном состоянии. Держась исключительно за счет мужа. Домой едем с включённым на полную мощность кондиционером. Тошнота уходит, будто ее и не было, но на ее место приходит сонливость.
– Я на веранде полежу, ладно?
– Хорошо. А я поработаю с документами.
Сбрасываю босоножки и, поджав ноги, сворачиваюсь в клубок на садовом диванчике. Совсем рядом плещется река. Стучит дверь в кухне… Хлопает дверца холодильника. С тихим мяуканьем ко мне присоединяется кошка. Майка не сразу меня признала, не уверена, что я и теперь у нее в милости, возможно, она просто дает мне понять, что может бродить где угодно. Потому как хозяйка в этом доме – она. Улыбаюсь своим мыслям. Ничего удивительного в том, что кошкам присуща ревность, нет. Люди ближе к животным, чем кажется.
– Я принес холодный чай. Будешь?
Киваю. Встаю, чтобы напиться. Пользуясь случаем, Савва устраивается на диване с айпадом.
– Ложись ко мне на колени. Будет удобнее.
Мне да, но не ему. А впрочем, он же сам предложил. Осторожно укладываю голову ему на ноги. Верчусь. И понимаю, что он с каждым моим движением все сильнее твердеет в том самом месте… Я затаиваюсь испуганной мышью. Не уверена даже в том, что дышу. А потом беру и поворачиваюсь на другой бок. Мои губы почти касаются его обтянутой домашними шортами плоти. А нос утыкается в твердый живот.
– Тая, что ты делаешь?
– Ты знаешь…
Неудобно жутко. И страшно… немного. Но я просовываю ладонь под резинку и обхватываю тяжелую плоть. Если у Саввы и есть какие-то сомнения, он не дает им ни шанса. Чертыхаясь, как сапожник, привстает, сдергивает шорты к коленям, чтобы мне было удобнее. Бархатная головка мажет по моей щеке. Оставляет влажный след. Я сглатываю, никак не решаясь сделать то, что задумала. Касаюсь ледяными пальцами уздечки, шевелю штангу в канале уретры.
– Ты это сделал на зоне?
– Да, – шипит Савва. – Тебя это отталкивает?
– Нет. – Я трусь щекой еще, позволяю штанге царапнуть мою кожу, а после беру его в рот.
Я знаю, почему выбираю именно этот не самый очевидный способ заявить мужу, что хочу быть с ним во всех отношениях. Хотя он меня и страшит поначалу, ведь я не уверена, что мне это в самом деле может понравиться. Но… Но! Я хочу дать Савве что-то особенное. Хочу стереть с себя ту липкую грязь, в которую вымазалась, когда его брат потребовал сделать то, что я сейчас делаю по доброй воле. И без всякого давления. Хочу, чтобы хоть здесь Савва стал первым.
– Та-а-айя.
Неудобно жутко. Соскальзываю на пол. Сажусь на колени, как перед Владом. И делаю то, что он так хотел, но не получил. Глядя Савве в глаза, вбираю его максимально глубоко. Закашливаюсь… Муж обхватывает мою голову трясущейся ладонью. Касается пальцем уголка максимально раскрытых губ:
– Не переусердствуй. Мне в любом случае хорошо.
Совсем не романтичные слова. Но в них столько заботы… Я медленно закрываю глаза, мол, поняла. Отстраняюсь и снова беру его, на этот раз осторожней. Это не противно. О нет. В этом есть что-то будоражащее сокрытую во мне чувственность. Мне хочется такого, о чем приличной девочке и думать не пристало. Но мне все равно. Почему-то кажется, он тот, кто сможет понять, какие страсти меня обуревают. И тот, кто будет с радостью им потакать.
Конечно, в тот день Савва не ограничивается лишь моими губами. Он, будто изголодавшись за то время, что мы были не вместе, не оставляет мне ни миллиметра пространства, гладит меня и исследует. Пальцами, ртом, языком... Ласкает грудь, руки, шею, ведет пальцами по сладкому местечку под коленками. Уделяя особенное внимание моему животу.
– Как-то он не растет.
– Это потому что я тощая.
– Ты красавица. А волосы как отрасли… Удобно.
Наши взгляды встречаются. Я улыбаюсь. Наверное, ему и впрямь удобно, схватив мою отросшую гриву, как вожжи, в кулак, направлять меня и подстегивать. Он хмыкает, понимая, какой ход приняли мои мысли. Наклоняется, слизывает улыбку, как изголодавшийся волк, и с силой в меня врезается. И, да, черт его дери, это все еще больно. Но он прав. Привычка приходит с опытом. Знаю, что скоро станет легче. А потом и вовсе хорошо. Хотя, если честно, мне и так, несмотря ни на что, ужасно нравится чувствовать на себе его тяжесть. Ощущать, как по миллиметру мое тело уступает ему и сдается в плен. Как я растягиваюсь, будто мое тело перестраивается под нужды единственного для меня мужчины. Как оно сдается под его натиском. Именно сейчас я в самом деле становлюсь женщиной. Его женщиной. И больше ничьей.
Но я не забываю Влада, о нет. Наверное, я могла бы, но ребенок во мне не дает. Хотя когда я ловлю Савву на том, как он, думая, что я сплю, гладит мой животик, заставить себя поверить, будто та ночь с его братом была просто сном, довольно легко. К счастью, мы почти не пересекаемся. Савва будто вскользь замечает, что Влад занят в каком-то новом проекте, и не сводит с меня внимательных глаз. А я демонстративно зеваю. Да, конечно, я еще не переболела им… Но это скорей фантомная боль. Я же прекрасно понимаю, что даже если случится чудо, Влад разведется, признает ребенка и бросит весь мир к моим ногам, я на это ни за что не куплюсь. Как любому битому человеку, мне синица в руках милей журавля в небе. Да, может быть, эта синица не такая яркая, но она… моя. Хотя на синицу Савва совсем не похож. Может быть, на филина, если уж говорить о птицах.
Кстати, на то, чтобы вернуть мою квартиру, у Саввы уходит всего два месяца. Он сообщает мне об этом в аэропорту, когда мы с ним отправляемся в наше первое путешествие. Будто между делом. Я давлюсь своим чаем. В лаунж-зоне, где мы сидим, так холодно, что я заказала горячий чай, хотя за окном раскаленное добела лето. И даже воздух над взлетной полосой колеблется и дрожит от этого пекла.
– Серьезно?! – взвизгиваю я, хорошенько прокашлявшись. – И ты молчал?!
