Если уж этот вечер — время духов и призраков, пора распрощаться с одним из них.

— Буду рада вашей компании, сейчас у меня совсем нет желания оставаться одной, — ответила Фелиция и распахнула дверь.

Он прошел за ней внутрь, готовый к тому, что вот-вот нахлынет боль, как всегда бывало на пороге маминой комнаты.

В помещении было тепло благодаря жарко пылающему огню в камине. Мягкий свет от единственной горящей лампы образовал в воздухе янтарный шар.

Исайя остановился и принялся вглядываться в темноту по углам, а Фелиция села к туалетному столику и стала вытаскивать из прически шпильки.

На этот раз он не увидел маму. Ни смеющейся и веселой, ни грустной и с глазами, устремленными в пустоту, — вообще не увидел. Сердце не кольнуло от боли, словно в него, как в притолоку, вбили гвоздь из произведения мистера Диккенса.

— Хвала небесам, снег уже не идет. — Фелиция посмотрела на него через плечо и улыбнулась. — Вероятно, вы не ожидали услышать от меня такое.

Исайя подошел к ней, не отрывая глаз, будто она была спасительным кругом, а он — тонущим в водах океана. Правда, он больше не тонул в пучине, разве что в прекрасных глазах жены.

— Я бы хотел кое-что сказать. — Исайя подхватил падающую прядь волос, освобожденную от шпильки, и принялся теребить пальцами. В голове крутилась мысль, что ее волосы — яркая ленточка, а она сама — подарок, который предстоит развернуть.

— Надо расчесать, тогда не будут путаться, — смущенно произнесла Фелиция, и щеки ее слегка порозовели.

— Да, я не буду путаться, если… — Исайя запнулся. Возможно, этого и не стоит говорить, но с его стороны глупо промолчать. — Нельзя ведь сказать, что замужество по любви, если влюблен лишь один, правда? Чувства должны быть взаимны.

— Бывает безответная любовь.

— Да, и это совсем другое.

Фелиция не успела выдвинуть аргумент в защиту безответной любви, потому что Исайя ее поцеловал. В одной руке он продолжал держать прядь ее волос, второй крепко обхватил за талию.

Фелиция не сразу поняла, что уже лежит на ковре, а бедро Исайи крепко прижато к ее ноге.

— Фелиция, я испытываю к тебе такие же чувства.

Фелиция вывернулась и откатилась, но все же не так далеко, чтобы нельзя было вернуться на прежнее место мгновенно.

Должно быть, она ослышалась. Или это была шутка, и он сейчас возьмет слова обратно.

— Простите? — пробормотала она. Если это признание в любви, то самое неромантичное из всех, что можно только представить.

Исайя улыбнулся. Она и думать не могла, что он может улыбаться так лучезарно. Она почувствовала, как тает от этой улыбки.

— Нет, молю тебя.

Она вернулась на место и прильнула к нему, а он крепко обнял ее. Ощущая его сильные и одновременно нежные руки, Фелиция думала о том, что теперь точно все сложится правильно.

И ей никогда больше не придется сталкиваться с трудностями в одиночку.

— Какое счастье, что ты не сбежала домой в день нашей свадьбы. Мне так жаль, я все сделал… не так, я прошу за это прощения.

Похоже, Исайе непросто подбирать верные слова для извинений.

— Тогда ты был под большим впечатлением от происходящего, верно? Неудивительно, я тоже. Ведь мы, по сути два чужих человека, соединяли свои жизни навек. И знай, Исайя, я вовсе не жалею о том, что не было оркестра. Ведь тогда ты бы не спел мне. Знаешь, я бы пошла за человеком с таким голосом хоть на край света, твой голос трогает душу.

— А в тебе мою душу трогает все. Я влюбился в тебя сразу, но потребовалось время, чтобы это осознать.

— И это вполне объяснимо. Ты пережил то, что не должно случаться с детьми.

Они ведь поженились именно для того, чтобы уберечь от подобного Абигейл. Благой мотив поступка виден невооруженным глазом.

Но сейчас она лежит на полу в объятиях мужчины, к тому же готовая перебраться с ним в кровать. Одна из чудесных особенностей любви в том, что иногда она зарождается из боли. Эта глубокая мысль пришла в голову Фелиции впервые.

— Любовь всегда помогает найти выход, — прошептал Исайя, будто сделал открытие следом за Фелицией.

Возможно ли, чтобы оба подумали почти об одном и том же одновременно? Вполне, если сама любовь решила поучить неразумных людей.

— Фелиция Мэри Пенниджонс, я люблю тебя. Ты выйдешь за меня? Я хотел сказать, будешь со мной всегда?

— Исайя Эльфалет Максвел, ты отлично знаешь, что да. И я буду любить тебя «в золотом городе, мое драгоценное, самое драгоценное сердце». — Последние слова Фелиция пропела, рискуя испортить впечатление от момента.

— И я, — начал Исайя хриплым голосом, но запнулся и продолжил после паузы: — Хочу любить тебя в этой постели.

Он встал и протянул ей руку.

Несколько мгновений они, молча, смотрели друг на друга, будто боялись нарушить им одним ведомую магию. И все же Фелиция предполагала, что их ждет ни с чем не сравнимое волшебство.

— Да, этого тебе не избежать.

Она упала на кровать и звонко рассмеялась. Ничего, что с ними случится в будущем, не будет прекраснее этого смеха.

Исайя Максвел уже был женатым мужчиной, но только сейчас почувствовал себя таковым. И не только женатым, но и счастливым и веселым. Сейчас не каждый бы узнал его, видя сидящим за столом в библиотеке и просматривающим книги учета с улыбкой на лице. Он и сам не вполне узнавал себя. Он предположить не мог, что Фелиции удастся подобрать ключик к сейфу, в котором он запер свое сердце. Ее улыбка осветила самые темные уголки его души.

Он постукивал пальцем по странице и уже несколько минут не мог вникнуть в расчеты. Перед глазами стояло светящееся лицо жены, он любовался ею всю ночь, занимаясь любовью до самого рассвета.

Сколько еще надо ждать, чтобы подхватить ее на руки и унести в спальню? Там, где раньше жила боль, поселилось счастье, от которого у Исайи захватывало дух.

Фелиция была совершенно права: приятный новый опыт способен вытеснить прошлые тягостные переживания. После прошедшей ночи он готов утверждать, что убежден в этом.

Исайя сидел за столом и ждал, когда дом погрузится в ночное безмолвие. Внезапно краем глаза он уловил движение у двери.

— Могу составить тебе компанию. — Фелиция прислонилась к косяку и подмигнула ему.

Как замечательно! Не придется тратить время на ее поиски. В этой соблазнительной позе она так хороша! Впрочем, он мог бы долго перечислять достоинства своей жены, едва ли удастся выбрать что-то одно.