— Куда пойдём? — спросил Адияль.

— Знал бы я сам… Предлагаю найти кого-нибудь нашего примерно возраста, чтобы не было нам так скучно и непонятно… — ответил Зендей, рассеянно глядя по сторонам.

— И как ты это собрался сделать, брат? У нас с тобой разница шесть лет… Мы друг с другом-то еле ладим, а тут ещё чтоб и тебе, и мне…

— Ладно тебе. Найдём кого-нибудь. Посёлок немаленький…

— Смотри, брат! — Адияль указал на огромное сборище людей возле храма поклонения.

Они пошли посмотреть, что там происходило.

— Мы все дети грешные! Каждому из нас велено прощения просить у Отца нашего! — громко голосил какой-то священник, стоявший на балкончике храма. — Но Отец наш милостив и добр! Он простит нас, ибо дети мы его. Он простит, ибо мы любимцы его с земель северных! Ибо мы мученики великие, ибо мы сыны великих королей наших северных, ибо мы те, кто несёт правду в сердцах, ибо мы праведны!

— Брат, нам дядя говорил, что эту ерунду слушать — себя не уважать. Он же явно чушь несёт какую-то! — обратился Адияль шёпотом, но тут же на него косо поглядел какой-то мужчина в серой рубахе.

— Эди, нельзя так говорить в обществе тех, кому так не кажется! Дурень ты… — ответил Зендей, ударив ему по затылку ладонью.

— Отец, будь добр к нам… Восстань же, Боже Великий! И снизойди до сынов твоих! Ведь мы чтим память твою! Ведь мы прогнали врагов твоих неверующих с земель твоих родных! С тобою мы, а с нами ты! Восстань же Всебожество! И мы подарим тебе кровь врагов неверующих!

— Кошмар… Этот старик знает, что говорит? Это ведь люди… У каждого своя истина и воля выбирать Бога… Да он ещё и восславляет бессмысленное кровопролитие! — возмущался Адияль, затем сплюнув.

— Так, ладно… Пошли-ка отсюда… — не успел сказать Зендей, как тут же увидел среди толпы самую прекрасную улыбку в его жизни. Самые нежные и ласковые глаза в его жизни. Он увидел девочку с каштановыми волосами. И застыл.

Он долго пялился на неё, как она резко повернула голову в его сторону. Их взгляды соприкоснулись на мгновение. Но Зендей тут же отвёл взгляд по неясной ему самому причине. Он такой неловкости не испытывал никогда прежде в жизни.

Адияль заметил это. Но ему было абсолютно всё равно. Он уже думал, куда бы пойти, чтоб не слышать «это».

Зендей поспешно вылез из толпы, подталкивая Адияля, чтобы тот ускорился.

Но девочка уже ждала их у выхода из круга верующих. Зендей отступился и покраснел. Адияль остановил ускорившегося брата и неожиданно заговорил с ней:

— Девочка, может быть, ты подскажешь, что тут есть интересного. Мы с братом здесь, можно сказать, проездом. Не знаем, что да как. Хотелось бы единственный день без тренировок и книг посвятить веселью… Поможешь?

— Конечно! Меня зовут Ариэль. А вас? — ответила девочка, чем окончательно вбила в ступор Зендея, потерявшего дар речи от неловкости. Адиялю это показалось странным, ведь ранее такого никогда не было.

— Этого тугодума зовут Зендей, а меня — Адияль. Очень приятно. — Адияль протянул руку девочке и поздоровался с ней, но не как с парнями из лагеря, а немного иначе — нежнее, тем самым негласно подтвердив знакомство.

— И мне, — ответила девочка тем же, протянув руку Зендею.

Зендей не сразу, но сообразил, что от него требуется. Но в отличие от Адияля, пожал руку девочке по-мужски, чем доставил некоторый дискомфорт и ей, и себе.

— А откуда вы приехали? — спросила Ариэль, пока они шли в неизвестном для Зендея направлении.

— Мы с братом сейчас проходим курс занятий в разведывательном лагере Медбера Эверарда. Это где-то в милях двадцати отсюда.

— Ясно. Твой брат как-то молчалив. С ним всё хорошо?

В этот момент у Зендея перехватило дыхание. Только не от того, что сочли его молчание странным, а потому что он услышал что-то про себя.

— Он обычно не такой… Сам не понимаю. Зен, с тобой всё хорошо? — спросил Адияль, насторожившись. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да, да. Я задумался… — как-то неуклюже и отрывисто выдал Зендей.

— Странный ты какой-то… Может, присядем? — предложила девочка.

— Нет, я в порядке! — грубо крикнул Зендей.

— Прости… Я только хотела помочь… — Ариэль покраснела.

— А куда мы идём? — спросил Адияль.

— Я хотела вам показать самое интересное место в нашей деревне — башню Хартлс. Наши жители её так назвали. Она очень высокая и полностью выполнена из каменных плит, на которых можно заметить следы войны и разные гравировки. Кстати, вот и она уже виднеется.

— Действительно, высокая… — слегка удивлённо произнёс Адияль, уставившись на каменное сооружение высотой не менее двадцати пяти ярдов.

— Здоровая башенка, — подхватил Зендей.

— Давайте поднимемся! — возбужденно предложила Ариэль.

И мы поднялись. Было высоковато, но не до такой степени. Ничего сверхинтересного я не обнаружил.

Долго мы сидели на самом верху этой башни и глядели на оживленные улочки этого села, названия которого я так и не запомнил. Адияль без умолку что-то рассказывал Ари, а я неустанно любовался её чёрными глазами. Казалось, я вот-вот утону в них.

Я вообще ничего не говорил. Я лишь как дурак сидел и молчал. Но Адияль растрепал практически всё…

С тех пор мы часто приезжали сюда… Но именно тот раз навсегда врезался в мою память.

— А почему ты ничего не рассказываешь? — спросила как-то Ариэль.

Разумеется, что я должен был ответить? Несмотря на то, что мы с ней виделись уже раза три-четыре и уже успели подружиться, я по-прежнему краснел и волновался вблизи с ней. Тогда я не мог объяснить самому себе это. Сердце гудело, ноги дрожали, ладони потели… Впрочем, вернусь к рассказу:

— Я… Ну, мне нечего говорить. Брат уже всё рассказал… Я даже не знаю, что могу я ещё интересного добавить…

— А почему Адияль ничего не говорил про вашу маму? Он очень много говорил про отца, а про мать ни слова… — В этот момент её прямая и довольно чёткая речь дала резкую осечку. Видно, она поняла, почему Адияль ничего не говорил про маму. Ариэль поняла, что в попытках найти хоть какую-то тему для разговора задела самую худшую из возможных. Она готова была под землю провалиться со стыда, но пути назад уже не было.

Зендей попытался собраться с мыслями. Он долго молчал после вопроса и, конечно, мог не отвечать. Ариэль давно поняла, что ляпнула лишнего. Но он всё-таки ответил судорожным голосом:

— Только не говори ему… он не